Я же вас просил не лезть прямо в душу В Кемерово начали хоронить людей, погибших в «Зимней вишне». Репортаж Ирины Кравцовой

Спустя три дня после пожара в торговом центре «Зимняя вишня», где, по официальным данным, погибли не менее 64 человек, в Кемерово начались похороны. Многих погибших при этом еще не опознали: как сообщили их родственникам в МЧС, останки тел 37 человек придется везти в Москву на экспертизу, которая может занять до трех недель. Журналистка «Медузы» Ирина Кравцова побывала в штабе, где собираются родственники, в церкви, где отпевали одну из погибших, и в больнице, где лечат пострадавших от пожара.

«Путинские» и «фейки»

На стихийном митинге 27 марта Игорь Востриков, потерявший в пожаре всю семью, предложил зарегистрировать электронную почту, на которую кемеровчане смогут присылать информацию о своих погибших близких: многие собравшиеся на митинг не верили, что реальное количество жертв соответствует объявленному властями. Одним из ответственных за проверку данных, присланных на этот адрес, стал Максим Учватов, активист местного отделения Общероссийского народного фронта. Вечером 28 марта он рассказал «Медузе», что обнаружил в полученных письмах «фейки»: «Например, приходят данные, что пропали две внучки, в письме оставлен номер бабушки. Мы звоним по этому номеру, а трубку берет какой-то мужчина и говорит, что понятия не имеет ни о каких внучках. Понятно, что это вброс».

По словам активиста, данные, собранные с помощью почтового ящика, будут проверять сотрудники МВД и администрации города. «Если родственники пишут, что человек пропал, мы будем приходить к нему домой и все узнавать о нем. А то, может быть, кто-нибудь отправит родственника на год в какой-нибудь Новокузнецк, его объявят пропавшим без вести, и семье заплатят за якобы пропавшего в пожаре. А на Алтае с пятью миллионами можно очень безбедно прожить», — продолжает Учватов (родственники погибших должны получить миллион от местных властей, миллион от федеральных и еще три миллиона от совладельцев «Зимней вишни»). Сколько сейчас человек в списке, составленном на основе данных электронной почты, Учватов «Медузе» говорить отказался.

Разговоров о возможных провокациях, так или иначе связанных с пожаром и его жертвами, в Кемерово много. Так, Игорь Востриков подозревает, что среди членов инициативной группы, которые отправились с митинга в морг для проверки количества тел и подтвердили, что трупов столько, сколько говорят власти, были некие «путинские». «[На митинге] я отобрал для поездки только тех, кто сильнее всех просил. Среди этих людей был всего один мой приятель, остальных я видел впервые. Я понял, что они путинские, потому что, зная, что в морге будет президент, мою „инициативную группу“ при входе в здание даже не обыскивали», — рассуждает мужчина. (По наблюдениям корреспондента «Медузы», формирование группы на митинге происходило спонтанно и вряд ли могло быть спланировано заранее.)

Востриков не согласен с обвинениями в адрес участников митинга, которые высказали некоторые чиновники (так, вице-губернатор Чернов заявил, что «это была спланированная акция, направленная на дискредитацию власти», а его начальник Аман Тулеев обвинил «определенные силы» в попытках «раскачать ситуацию» в регионе). При этом, по его словам, многие родственники жертв действительно не пришли на митинг: они остались в штабе ждать списки опознанных погибших. Востриков утверждает, что в середине митинга там появились «какие-то подставные люди, которые начали вырывать микрофон и просто кричать матерные слова в адрес чиновников», а также что некоторые участники пытались решить свои «накипевшие вопросы», например с ремонтом домов. «Но одно я могу сказать точно, — уверен Востриков. — На митинге не было оппозиционеров и сторонников Навального, к примеру, которые пришли отстаивать свои политические идеи».

Полетят наши детки в Москву

Ранним утром 28 марта родители погибших детей собрались в штабе, расположенном в спортзале школы № 7: там им должны были сказать, идентифицированы ли тела и когда их выдадут, чтобы похоронить. Как рассказали «Медузе» участники встречи, в 11 утра сотрудники МЧС сообщили, что останки 37 погибших отвезут на экспертизу в Москву, откуда они вернутся только через три недели.

Услышав это, одна из матерей попросила дать ей проститься с детьми раньше. На это вице-губернаторы Кемеровской области Владимир Чернов и Сергей Цивилев (чиновники, вчера отвечавшие на вопросы горожан на митинге в центре Кемерово, в среду, 28 марта, присутствовали на встрече с родственниками) ответили, что если бы экспертизу проводили в Кемерово, то они бы, конечно, настояли на том, чтобы эксперты работали круглосуточно, а результаты стали известны быстрее, — но на Москву они никак повлиять не могут.

Алена Зипунова, мать погибшей в пожаре 11-летней Вики, приняла это известие молча, однако почти сразу вышла из спортзала. «Полетят наши детки в Москву», — сказала женщина и заплакала. В это же время за ответами в штаб пришел мужчина с костылем. Он просил полицейских отвести его к следователю, чтобы тот повлиял на скорость опознания его внучки. «Мой сын повел свою дочь в „Зимнюю вишню“, и они оба там погибли. Значит, и хоронить их нужно вместе, — объяснял мужчина. — А у нас тело сына уже лежит готовое к захоронению, похороны на сегодня назначены, обещали останки внучки сегодня идентифицировать и отдать, но теперь не отдают. И что мне делать? Я не хочу хоронить папу с дочкой раздельно!»

Когда собрание завершилось, протоиерей Геннадий Князев, руководитель отдела социального служения и благотворительности Кемеровской епархии, начал читать в спортзале молитву за здравие — именно за здравие — тех, кого еще не опознали. К нему, молча встав на колени, присоединились несколько женщин. Как священник позже объяснял мужчине, спросившему, можно ли отпевать дочь в храме, если останки еще не опознали, до окончательных результатов лучше молиться о здравии: «Если даже человек уже умер, это ему не повредит». Такие молитвы в спортзале сейчас читают раз в час; около мемориала погибшим каждые полчаса служат панихиду по опознанным жертвам пожара.

Как рассказывает Князев, он и другие священнослужители проводят почти все время в спортзале с ночи на 26 марта. По его словам, люди «до самого утра понедельника надеялись, что их детей спасут, даже после того, как их близкие провели в огне всю ночь». «Люди говорили мне: „Я хочу, чтобы они спаслись, помогите“», — вспоминает Князев. Чуть позже они начали задавать вопросы. «Родители погибших детей подходили ко мне и спрашивали, почему это случилось, почему именно с их детьми, некоторые спрашивали, что они такого ужасного в жизни совершили, что Бог забрал именно их детей». Священник отвечал так: «Господь необязательно наказывает за грехи, у Него есть свой план, для Него все дети, которых люди считают мертвыми, живы». «Как один батюшка вчера мне сказал: „Да и слава Богу! Теперь у нас будут свои ангелочки-молитвенники, которые у Бога будут ходатайствовать [за нас]“», — добавляет протоиерей.

Впрочем, признает Князев, даже священникам тяжело дается происходящее. «Вчера наш местный батюшка, бывший чернобылец, не выдержал, ему стало плохо с сердцем, — рассказывает протоиерей. — Да и все священнослужители тут на таблетках. Я с утра напиваюсь лекарств и прихожу сюда в штаб».

«Жизнь новопреставленной не закончилась»

28 марта похоронили первую погибшую в пожаре — 37-летнюю учительницу английского и немецкого языков Татьяну Дарсалия. В воскресенье она повела свою 14-летнюю дочь в «Зимнюю вишню», чтобы отметить первый день весенних каникул. В момент пожара Дарсалия с дочкой находилась на втором этаже. Когда стало понятно, что дым идет с верхних этажей, она вывела дочку из торгового центра, но узнав, что дети заперты на верхнем этаже в кинозале, вернулась в здание, чтобы попытаться их спасти. Она задохнулась угарным газом.

В среду в полдень около Знаменского собора, где проходило отпевание, собрались родственники Дарсалия и десятки ее учеников из гимназии, где она преподавала. Кирилл из 8-го «А» принес учительнице красные гвоздики — он учился у нее с начальной школы. По словам мальчика, он не удивился поступку Дарсалия. «Татьяна Викторовна даже в мелочах была очень отзывчивой. Она всегда старалась понять нас и помочь, — рассказывает Кирилл, вытирая слезы. — Она была требовательным учителем, хотела, чтобы мы действительно знали язык, но при этом и пошутить на уроке любила и всегда улыбалась».

Марина выпустилась из школы четыре года назад, а Татьяна Дарсалия была ее классной руководительницей с пятого по одиннадцатый класс. «Она очень любила детей, — вспоминала девушка. — Учителей обязывают ходить с детьми в театры или походы, и те по распоряжению ходят. А Татьяна Викторовна действительно обожала ходить с нами на пикники, в походы. Мы постоянно с ней где-то бывали, и она снимала все на видео. А после этого она обязательно еще кропотливо монтировала видеозаписи и с гордостью приносила потом в школу фильм, который она сделала, чтобы показать нам. И долгие годы хранила эти кассеты».

У учительницы оказалось много знакомых: людям, которые не знали ее лично, во время церемонии пришлось стоять на улице — в храме просто не было места. Со снимка в деревянной рамке красивая женщина в синем платье широко улыбалась; в таком же синем платье Татьяна Дарсалия лежала в гробу. Священник, который проводил отпевание, сказал собравшимся, что «жизнь новопреставленной не закончилась, а качественно изменилась» и что она совершила «подвиг, которого Господь ждет от каждого из нас».

В конце отпевания священник добавил: многие «паразитируют» на трагедии и «провоцируют» пострадавших — и призвал прихожан не общаться с такими людьми, а лучше молиться за души их покойных родственников.

Дарсалия похоронили на Южном кладбище в Кемерово. Чуть позже 28 марта отпели и похоронили еще трех человек, погибших в пожаре, — 28-летнего Антона Мухина, его пятилетнего сына Ратибора и десятилетнюю Лизу Сыпко.

«Не вовремя запись пошла»

Некоторые пострадавшие в пожаре по-прежнему находятся в кемеровских больницах. Как рассказал главврач областной клинической больницы скорой помощи имени Подгорбунского Андрей Иванов, в токсикологическом отделении лежат 11 человек, которых привезли из «Зимней вишни»; еще троих выписали накануне, 27 марта.

На брифинге для журналистов Иванов объяснил: журналистов он к пострадавшим не пустит, потому что с ними работают психологи и интервью может ухудшить состояние людей. Вместо этого врач предложил альтернативный вариант: он выведет двух пострадавших к прессе в холл. Через несколько минут санитарки вывезли кровать и капельницу, напротив которых выстроились около десяти телекамер. Врач сообщил: к журналистам пригласят женщину, которая в момент пожара находилась в детской игровой комнате и вывела оттуда детей, а также Михаила Трусова — у него погибли двое маленьких детей, и только сегодня, благодаря работе психологов, он начал разговаривать с людьми. Иванов попросил ограничиться съемкой антуража и поверхностными вопросами.

Трусов был одет в спортивный костюм Adidas. Журналист «России 1» попросил его снять кофту, мотивируя это тем, что зрители могут принять ее за рекламу. Несколько опешив, мужчина подчинился. Затем Трусова попросили описать свое самочувствие. «У меня мокрота черная и покалывает сердце», — произнес мужчина, глядя на врача.

«Блин, не вовремя запись пошла, давай еще раз», — попросил телевизионщик. Мужчина послушно повторил на камеру почти то же самое; врач, смущаясь, на камеру дал ему несколько рекомендаций.

После этого сотрудник «России 1» спросил, погиб ли у Трусова кто-то в пожаре. Главврач Иванов посмотрел на журналиста с удивлением. Трусов начал рассказывать: он пришел в кинотеатр в «Зимней вишне» с восьмилетней и четырехлетней дочерями — и в разгар сеанса понял, что начался пожар. За дверями зала уже бушевал огонь. «Минут 15 мы продержались, потом стали терять сознание, — рассказывал мужчина. — Я решил, что ждать нечего, нужно пытаться выбираться. Мы оторвали замок с запасного выхода, но выходить тоже не стали, потому что не было видно, есть дальше огонь или нет. Но потом я все-таки вышел через пожарный выход и пошел искать помощь. Я вышел, сделал буквально два шага и упал, потому что там было невозможно дышать. Я хотел вернуться за детьми, но не смог этого сделать. Потом меня кто-то поднял и вынес». В зале, по его словам, были 30–40 человек, выбраться живым удалось ему одному — к тому моменту все остальные «уже отключились».

Иванов прервал Трусова и велел ему идти отдыхать. Когда мужчина вышел, врач обратился к журналистам: «Ну что же вы, коллеги! Я же вас просил не лезть к Михаилу прямо в душу. Я же вам сказал, что у него погибли дочери!» — но те уже расходились.

Пострадавшая женщина в итоге к прессе так и не вышла: передумала в последний момент.