Люди маются, власти не парятся Обманутые дольщики — одно из самых массовых протестных движений в стране. Но это им не помогает

По разным данным, в России от сорока до ста с лишним тысяч обманутых дольщиков — людей, которые заплатили деньги за новые квартиры, но так и не смогли в них въехать, поскольку дома не были достроены. Проблеме обманутых дольщиков не одно десятилетие, все это время люди, не получившие жилье, устраивают акции протеста и обращаются к властям, но пока государство так и не может исправить ситуацию. Хотя в прошлом году Владимир Путин поручил за три года целиком отказаться от долевого строительства, именно эта модель продолжает доминировать на рынке жилой недвижимости. По просьбе «Медузы» спецкор издания «Батенька, да вы трансформер» Петр Маняхин изучил, как дольщики борются за свои права по всей России — и к чему приводит эта борьба.

«У нас есть враги народа, которые препятствуют тому, чтобы новые застройщики продолжали строительство! — кричит со сцены митинга коммунистов 3 февраля на Суворовской площади Москвы пожилая женщина. — За социальную справедливость! За Грудинина!»

Натянутые на верхнюю одежду оранжевые майки со штампом «Обманутый дольщик» теряются среди красных растяжек, комсомольцев и коммунистов со стажем, раздающих газеты «Трудовая Россия», — дольщики стоят дальше других от сцены, где несколько минут назад перед своими сторонниками выступил кандидат в президенты от КПРФ Павел Грудинин.

«У нас не осталось никаких надежд, мы были в администрации президента, в мэрии. Никаких результатов, приходят отписки под копирку. Никто не может застройщика принудить достроить дом, он банкрот, — говорит дольщик Валерий Рябков, щурясь от снега. — Сейчас мы имеем троих детей, договор долевого участия, семь выигранных судов, состоим в реестре обманутых дольщиков — и ничего. Мы сами купили эту квартиру. Не государство нам ее выдало, не подарило за троих детей, как раньше было, в советское время. Вот я бы с удовольствием коммунистов поддержал!»

Рябков называет обманутыми дольщиками всю семью: себя, жену Яну и троих сыновей, как минимум двое из которых, кажется, уже родились в этом статусе. В 2012 году Рябковы, продав единственную квартиру, купили трешку в жилом комплексе «Царицыно» (к тому времени он строился уже шесть лет, но покупателям срок казался приемлемым). Чтобы приобрести жилье, пришлось взять ипотеку под 14%, использовать материнский капитал, а перед этим «десять лет работать на двух работах». Сейчас Рябковы снимают квартиру и платят ипотеку за дом, в котором не живут.

— На одних штрафах с камер видеофиксации собираются миллиарды. Нам нужно 15 миллиардов (в ноябре 2017 года власти Москвы называли сумму в 60 миллиардов на весь жилой комплекс — прим. «Медузы»), — продолжает Рябков. — Глава Москомстройинвеста Константин Тимофеев прикрывал вывод средств за рубеж. Он должен сидеть в тюрьме, а правительство — достроить за свой счет. Застройщик же сидит.

— Папа, ты опять за свое? Почему именно я? — спрашивает сын Валерия Тимофей.

— Да нет, ты Тимофей, а он Тимофеев, — отвечает отец, берет из рук ребенка флаг «Обманутые дольщики ЖК „Царицыно“» (вместо древка у него — пластиковая телескопическая удочка) и продолжает: — Мы думали, что под защитой государства. По факту это лабуда.

— Папа, тут дядя сказал: «Не надо писать „обманутые дольщики“. Надо писать „бомжи-и-и-и“»! — кричит Тимофей.

Глава группы компаний «Настюша», владевшей застройщиком ЖК «Царицыно», действительно арестован по подозрению в мошенничестве. Дом, где должны жить Рябковы, почти готов — коробка построена (на это ушло в общей сложности больше десяти лет), но коммуникации не подведены; застройщик обанкротился, когда до завершения работ оставалось совсем немного. После нескольких обращений дольщиков в прокуратуру, министерство строительства, администрацию президента и суды Москомстройинвест через шесть лет после остановки строительства нашел нового застройщика — им станет «Мосотделстрой № 1», принадлежащий городу. Согласно дорожной карте проекта, работы над домом должны начаться в конце 2019 года и завершиться в конце 2021 года — через 15 лет после начала строительства.

К тому времени у многих квартир уже может не оказаться хозяев. Как утверждает член инициативной группы дольщиков Елена Годлевская, только за последний год 27 хозяев квартир умерли от инфарктов и инсультов (всего в «Царицыно» заключено шесть тысяч договоров долевого участия). И добавляет: «Кое-кто, не видя выхода из финансового капкана и не осилив комплексных затрат на съем жилья и ипотеку, развала семьи и смерти близких, готов был покончить жизнь самоубийством».

У нас пассивный народ

Долевое строительство возникло в России вместе с рыночной экономикой — в начале 1990-х. Частные строительные компании тогда возникали с бешеной скоростью, а никакого законодательного регулирования договоров долевого участия не существовало. Сама модель, если верить экспертам, появилась в середине 1980-х в Аргентине: созданное властями акционерное общество принимало взносы населения, которые шли на поддержку строительства; внесенные деньги переводились в акции, которые можно было обменять на определенное количество квадратных метров. Экономическая ситуация в стране в тот момент была сверхтяжелой (Аргентина пережила 12 деноминаций за 7 лет), и долевое строительство стало успешным во многом потому, что обычным гражданам банковские кредиты просто не выдавали — в отличие от строительных компаний. В результате программы количество собственников недвижимости в Аргентине увеличилось почти в десять раз.

Несмотря на то что обманутые дольщики появились в 1990-х, заявили они о себе не сразу. «Тогда протеста в организованной форме особенно не было. Это были более локальные объединения людей, не было политической [составляющей], но проблема была видна», — вспоминает президент фонда «Институт экономики города», профессор Высшей школы экономики Надежда Косарева, одна из разработчиков федерального закона, регулирующего долевое строительство в России. Закон этот появился, по ее словам, во многом как реакция на превращение движения обманутых дольщиков в массовое в начале 2000-х. В 2003–2004 годах был принят целый пакет законов «о доступном жилье», в который входили и новые градостроительный и жилищный кодексы, и регулирование долевого строительства.

Данные относительно того, сколько сейчас в России обманутых дольщиков, расходятся. В Минстрое «Медузе» сообщили, что всего «проблемных объектов» по состоянию на январь 2018 года было 836 в 69 регионах страны. Сам министр Михаил Мень в сентябре говорил более чем о 38 тысячах собственников, купивших квартиры в проблемных объектах. По версии рабочей группы при генсовете «Единой России», в 2017 году количество пострадавших было в три с лишним раза больше — около 120 тысяч.

Сами дольщики убеждены, что государство занижает цифры. Например, лидер Союза дольщиков Краснодара, многодетный отец Виталий Киселев утверждает, что только в его городе своих квартир ждут около 15 тысяч семей, хотя полпред президента в Южном федеральном округе Владимир Устинов заявлял, что на территории всего ЮФО менее трех тысяч обманутых дольщиков.

В 2016 году мать подарила семье Киселева квартиру в новом доме, который к тому времени уже четыре года как должен был быть сдан, однако семья туда не въехала до сих пор: на жилой дом строение по-прежнему не похоже. «Никто ничего не делает. Меня это убило напрочь. У нас пассивный народ, я не могу на это смотреть, — возмущается Киселев. — Мы устали ждать своих домов. Звонит бабушка: купила квартиру в готовом доме по документам, со свидетельством о собственности, со всеми документами, а по факту — голое поле, никакого строительства, вообще ничего нет. Ей приходится жить в палатке. Бывают люди, которые не дождались квартир и умерли».

Киселев организует митинги, пикеты, пишет обращения в администрацию города — одновременно говоря, что государство над ними «издевается». Издевательство, по мнению активиста, состоит в том, что рабочую группу по решению проблем обманутых дольщиков в регионе возглавил бывший мэр Краснодара Владимир Евланов, при котором появилась большая часть долгостроя. Киселев объясняет: большая часть замороженных многоэтажек — самострой, то есть работы, начатые без получения необходимых разрешений; причем при Евланове застройщикам удалось даже заселить целый незаконный микрорайон. «Это насмешка, — заявляет Киселев. — Евланов сказал мне: „Достраивайте дом свой сами!“ На самом деле они должны были не допускать самостроя».

Как и большинство протестующих дольщиков, Киселев и его союз требуют решения проблемы в основном от властей. Они хотят добиться создания межведомственной комиссии, где будут, помимо чиновников, представители МВД, Следственного комитета, ФСБ и прокуратуры. Пока — безуспешно. «Администрации это не на руку. Одно дело, когда они пожурят застройщика и погрозит ему штрафом, это гражданское производство, — объясняет активист. — Если его вызовет СК или ФСБ, он уже будет по-другому разговаривать».

Встречаются среди активистов и профессиональные юристы и политики. Бывший глава новосибирской Ассоциации обманутых дольщиков и инвесторов, адвокат Александр Бакаев стал участником движения после того, как сам оказался собственником долгостроя. В конце июня 2010 года в центре Новосибирска дольщики каждый день разбивали палатки и требовали достройки своих домов. Поставив собственную палатку в сквере напротив мэрии, Бакаев купил самый дешевый телефон, записал в него свой номер и отправил аппарат по почте мэру города, предположив, что тот не может дозвониться протестующим. Телефон вернули обратно, но на следующий день дольщиков пригласили на встречу в департамент строительства мэрии.

Бакаев вообще заметный новосибирский активист: вместе с коллегой по областной общественной палате он организовывал национально-культурную автономию «Сибирская воля» и критиковал отношения Москвы с регионами, требуя обеспечить сибирякам те же социальные блага, что получают жители столицы. (За это Бакаева и его единомышленников даже обвиняли в сепаратизме — а в 2014 году им не дали провести в Новосибирске «Марш за федерализацию Сибири».)

Сейчас, по словам Бакаева, вопрос с его собственной квартирой решен — он передал пост главы ассоциации депутату новосибирского Горсовета от КПРФ Валерию Науменко, но остается главным консультантом организации и продолжает заниматься защитой прав дольщиков, совмещая это с юридическими консультациями и съемками документальных фильмов (например, об истории Новосибирска). По словам Бакаева, когда он только начинал этим заниматься, и общество, и власть воспринимали дольщиков «как игроков в казино: мол, сами же деньги мошенникам заплатили». Сейчас, уверен активист, ситуация изменилась.

Тем не менее отношения с государством у дольщиков по-прежнему сложные. Киселев рассказывает, что, когда 1 мая 2017 года они с коллегами пытались устроить серию одиночных пикетов на центральных улицах разных городов России, местные власти устраивали на этих улицах народные гуляния. Бывают и более серьезные конфликты. В Йошкар-Оле пикетом заинтересовался центр по противодействию экстремизму, в Рязани митинг пытались разогнать при помощи тракторов, а сайт дольщиков из Геленджика за тот же экстремизм заблокировала Генпрокуратура, — видимо, потому, что их митинг был назначен на 5 ноября 2017 года, когда сторонники Вячеслава Мальцева собирались устраивать революцию. Руководитель инициативной группы саратовских дольщиков Ирина Денисова рассказывала «Медузе», что перед их митингом с активистами «встретились представители полиции и сказали, что мы все экстремисты» (на самом деле ей вручили обычное предупреждение «о недопустимости экстремистской деятельности»).

Суицид, две семьи развалились

Саратовские дольщики винят в своей беде Алексея Абасова. Владелец строительной компании «Град-С» продавал квартиры в так и не достроенном комплексе «Бриз» и еще тринадцати ЖК разной стадии завершенности, где ему и его жене Галине Черновой принадлежат 163 квартиры. Сейчас Абасов в СИЗО, а Чернова — под домашним арестом. Дольщики даже сочинили про это простые, но проникновенные стихи:

Абасов сидит,

ЖК «Астраханский» стоит!

Дольщики маются,

А власти не парятся!

Ирина Денисова показывает на огороженный забором участок поросшего заснеженным бурьяном берега Волги и объясняет: здесь должен был стоять ее дом. Вокруг еще несколько стройплощадок разной степени завершенности — ими занята почти половина саратовского микрорайона Улеши. На одном из возведенных каркасов красной краской написано «SOS». Как рассказывает Денисова, стройки не завершены, потому что часть денег дольщиков, а также 163 квартиры Абасов присвоил себе. По версии следствия, Абасов и его жена Чернова совершили мошенничество в особо крупном размере, «повлекшее лишения права гражданина на жилое помещение». В ноябре 2017 года глава Саратова Михаил Исаев заявлял, что на завершение «абасовских строек» потребуется около трех миллиардов рублей.

Абасов не единственный арестованный саратовский застройщик. В еще один городской долгострой — на улице Политехнической — дольщики вкладывались в 2007 году. Треть дома построили полностью, еще два подъезда довели до уровня крыши — но потом выяснилось, что у застройщика не было разрешения на землю. Здание признали самостроем и все работы остановили. Летом 2015 года больше десятка дольщиков въехали в кирпичный остов без окон и дверей и попытались там жить, но первые заморозки убили эту идею. Теперь в доме, на стенах которого выведена надпись «Здесь голодают обманутые дольщики», живет только бездомный Виталик, греясь костром, в котором он сжигает строительный мусор и отходы расположенной неподалеку заправки. По его словам, здесь давно никто не появляется. Сами дольщики подтверждают, что бросили бороться за квартиры. «А почему мы должны что-то делать? Где-то митинговать? — возмущается одна из них, Ольга Голикова. — Дольщики с застройщиком заключили мировое соглашение, и теперь мы ждем, когда будет строиться. Правда, прошло два года, а они даже кран со стройки убрали». После того как в августе 2017 года в родной Саратов приехал спикер Госдумы Вячеслав Володин и встретился с дольщиками, гендиректора фирмы-застройщика Александра Тихонова арестовали, однако люди, купившие у него квартиры, этому не то чтобы рады: по их словам, теперь совсем непонятно, как будет работать мировое соглашение.

Как говорят в Минстрое, проблемы дольщиков обычно связаны либо с попытками обойти действующие законы, либо с прямым мошенничеством. Именно во втором глава движения «Бездомный дольщик» (называет себя всероссийским, провело несколько межрегиональных митингов) — петербуржец Александр Головко обвиняет компанию «Ленспецстрой». В 2014 году Головко заключил с ней договор долевого участия — и планировал уже в 2015-м въехать в новую квартиру в жилом комплексе «Ленинградская перспектива». В доме должно было быть 18 этажей; до сих пор построены только девять, а коммуникации не подведены.

Головко утверждает, что в 2015 году, когда дольщики, почуяв неладное, потребовали провести им экскурсию по стройплощадке, им показали «чистое поле» с котлованом и сваями. «Потом „Ленспецстрой“, чтобы имитировать какую-то деятельность, начал нанимать строителей по интересной схеме, — продолжает активист пересказывать историю, которую он услышал от одного из рабочих. — Выходит строитель, работает две-три недели, просит зарплату. Узнает, что ему платить не будут и предлагают взять квадратные метры в еще не построенном жилом комплексе. Он спрашивает: „Ребят, вы не ******* [сумасшедшие]?“ Бросает объект и уходит».

В марте 2018 года на «Ленспецстрой» завели уголовное дело о мошенничестве (на запрос «Медузы» о комментарии компания не ответила). Головко организовал 16 митингов в защиту прав обманутых дольщиков и, как и его товарищи по несчастью по всей России, надеется в первую очередь на власть, полагая, что государство должно контролировать ход строительства на каждом этапе и быстро реагировать на любые сообщения о затягивании процесса. Тем более что на гражданский протест, по его словам, все равно особой надежды нет. «Все очень решительные в социальных сетях, но при этом ходить на митинг морозиться, драться с полицейскими, подавать в суд, ехать писать заявление в прокуратуру никто особо не хочет, — сетует Головко. — Они выплачивают ипотеку за недостроенный дом, арендуют квартиру. Некоторые бросают все и уезжают из Питера. У нас был суицид, две семьи развалились, старики не доживают».

По словам Головко, «Ленспецстрой» борется с протестующими против действий компании дольщиками с помощью информационной войны. Активист утверждает, что негативные отзывы на предыдущие проблемные объекты застройщика «затирали», «а когда пытались писать статьи какие-то разоблачительные, дошло до того, что на двоих дольщиков „Ленспецстрой“ подал в суд». В марте 2016 года компания действительно заявляла, что готова подать ответный иск на дольщика Антона Галушкина, который ранее уже судился с «Ленспецстроем» и утверждал, что компания незаконно опубликовала переписку с ним (суд отклонил иск из-за территориальной неподсудности). Кроме того, «Ленспецстрой» подал иск о защите чести и достоинства против сайта 47news.ru, который освещал конфликт компании с застройщиком; первое судебное заседание состоится 4 апреля.

Александр Головко также обвиняет компанию в создании подставных групп в соцсетях, где «имитируются диалоги — люди якобы ездят на стройплощадки, обсуждают благоустройство придомовой территории». В таких группах публикуются видео, в которых несколько человек на фоне остовов зданий что-то грузят в машину, смотрят на бетонные блоки и даже иногда поднимают их краном. Почти всегда это одни и те же четверо рабочих.

Путин разочаровывает

«Обращайтесь лично к президенту! Он виноват, что ввели санкции». Так, по словам дольщика Вадима Шамсутдинова из Ханты-Мансийского автономного округа, ответил ему застройщик Олег Буркин в ответ на вопрос, почему его компания уже полтора года не может закончить дом. Шамсутдинов рассказал эту историю в Госдуме во время парламентских слушаний по проблеме долевого строительства 3 июля 2017 года. Спикер Госдумы Вячеслав Володин переспросил, кто именно обвинил Владимира Путина, и «пометил себе»; Буркин через пару дней написал Володину письмо, заявив, что ничего про президента и Крым не говорил, и вообще — Шамсутдинов сам должен его компании денег.

Дольщики, отчаявшись решить свои вопросы на личном уровне, часто апеллируют к Владимиру Путину. 7 ноября 2017 года дольщики ЖК «Царицыно» выложили на крыше одного из домов жилого комплекса надпись «Путин SOS», а через несколько дней вместе с представителями 35 других проблемных жилых комплексов подали обращение в администрацию президента. Еще через несколько месяцев, 3 февраля 2018 года, посетив митинг в поддержку кандидата в президенты от КПРФ Павла Грудинина с транспарантом «В. В. Путин, помоги! Дольщики ВАМ не ВРАГИ!», дольщики снова отправились в приемную президенту, доставив туда «обращения с наказом».

Иногда Путин отвечает на такие обращения (в ноябре 2016 года он даже позвонил лидеру челябинской инициативной группы), но эффективность этих ответов неясна. «Мы писали Путину, посылали засланца в администрацию президента. Честно говоря, были разочарованы, — рассказывает саратовская дольщица Ирина Денисова. — Обычная канцелярия. Берут заявление, ставят штамп, ничего особенного».

«Обращение к Путину помогало, но ненадолго — начинали звонить из Москвы в управляющие организации, которые занимаются подключением коммуникаций, — подтверждает краснодарский активист Киселев. — Они позвонили мне и начали спрашивать, что да как, но дальше ничего не пошло». Его коллега Давид Галустов и вовсе впрямую называет эффективность таких обращений «нулевой».

В ноябре 2017 года Владимир Путин поручил разработать план, который позволил бы в течение трех лет отказаться от долевого строительства в России вовсе. Как сообщал министр строительства Михаил Мень, государство намерено перейти на схему, при которой банки будут выделять деньги под конкретный объект, а покупатели квартир — перечислять средства на эскроу-счет в банк, берущий на себя возможные риски по проекту.

Президент фонда «Институт экономики города» Надежда Костырева поясняет, что эта схема не ликвидирует дольщиков как класс: просто теперь люди берут на себя риски банкротства не застройщика, а банка. «Средства на эскроу-счете не будут защищены в полном размере, потому что стоимость квартиры не подпадает под максимальную сумму страхования, — добавляет эксперт. — Далеко еще до тех времен, когда не будет договора долевого участия, а будет просто договор купли-продажи, хотя по действующему гражданскому кодексу можно заключить договор на вещь, которая будет создана в будущем».

Минстрой утверждает, что получил все дорожные карты по решению проблем дольщиков, а ответственными за их исполнение назначены заместители губернаторов. В прошлом году региональные правительства завершили 140 недостроенных объектов, в 2018-м должны достроить 360. Кроме того, как сообщили «Медузе» в ведомстве, закон о долевом строительстве в существующей редакции «на определенном историческом этапе выполнил свою функцию». «Когда приняли 214-й закон, исходили из концепции, что дольщик — это не равноправный соинвестор, а в большей части потребитель», — поясняет одна из разработчиц проекта Костырева. По ее словам, существующее законодательство защищает дольщика, а застройщика ставит в уязвимое положение и возлагает на него большую часть рисков.

Для решения проблем обманутых дольщиков государство создало специальный реестр — попасть в него может любой владелец квартиры в доме, который не сдан через девять месяцев после назначенного срока, приложив к заявлению копию всех договоров, включая (желательно) решение суда об удовлетворении иска к застройщику. По утверждению самих дольщиков, включают в этот реестр не всех — чтобы снизить масштаб проблемы и не тратить на это региональные бюджетные средства. Так, как утверждает саратовская активистка Денисова, в области куда больше долгостроев, чем 25 включенных в реестр домов. «Мы писали заявление на включение, и нам сразу сказали, что будет отказ, — рассказывает она. — Было заседание рабочей группы по поводу включения четырнадцати абасовских строек. Они сначала исключили два дома, а потом вписали два. Такое ощущение, что они хотят оставить это магическое число».

Кроме того, чтобы дольщик мог попасть в реестр, с застройщиком должен быть заключен договор долевого участия, по которому покупатель приобретает право собственности на определенное количество квадратных метров. Людей, заключающих инвестиционный договор (он фиксирует только предварительную договоренность о купле-продаже), государство фактически никак не страхует. Дольщики новосибирского ЖК «Тульская», строительство которого было заморожено в 2008 году, заключали именно инвестиционный договор. Летом 2017 года они устраивали митинги и голодовки (их участников иногда госпитализировали), но, как объясняет местный защитник прав дольщиков Александр Бакаев, существующие механизмы решения проблем в таких случаях просто неприменимы. Сейчас новосибирское правительство даже разработало специальный законопроект: по нему застройщики смогут получить землю без торгов, если зарезервируют 10% дома для обманутых дольщиков.

В октябре 2017 года при Минстрое был создан Фонд защиты прав граждан — участников долевого строительства. Его цель — «исключить появление новых обманутых дольщиков»; все застройщики, заключающие договор долевого участия, обязаны перечислять туда 1,2% от суммы сделки. Как сообщили «Медузе» в Минстрое, к марту 2018 года на счет фонда перечислено чуть больше 164 миллионов рублей; накопленные им средства должны быть использованы для выплаты компенсаций или завершения строительства в случае банкротства застройщика. Министр строительства Михаил Мень в конце марта рассказал, что сейчас в фонде застраховано 15,5 тысячи объектов долевого строительства, деньги перечислили 675 застройщиков из 76 регионов. По словам Костыревой, это временная мера на пути к полной ликвидации долевого строительства: «Люди терпят такие безумные вещи, и их надо как-то решать».

Что думают обо всем этом сами застройщики, выяснить не удалось: в одиннадцати компаниях, куда корреспондент «Медузы» обратился за комментарием, отказались разговаривать с журналистом, узнав, что речь пойдет о проблеме обманутых дольщиков. 

Здесь никто не живет

Новосибирской девятиэтажке на улице Сибирской в этом году исполняется двадцать пять лет.

История дома типична для российских долгостроев. Как рассказывает один из его первых дольщиков, тогдашний директор школы № 88 Геннадий Кашин отдал под стройку часть территории, надеясь получить квартиры для молодых учителей. Стройка началась в 1993 году, но через некоторое время прекратилась: компания не получила необходимое разрешение, а потом и вовсе обанкротилась. На деньги от продажи земли школа возвела пристройку для начальных классов, но жилья так никто и не получил. В недостроенном доме изредка ночевали бездомные, а школьники бегали на его территорию за мячом, перелетевшим через забор во время игры в футбол.

В 2010 году региональные власти нашли дому нового застройщика. Рабочие поставили пластиковые окна, заново перестроили прилично обветшавший верхний этаж и больше на площадке не появлялись — поняли, что реанимировать долгострой нерентабельно, и самоустранились. С тех пор за домом присматривали трое — две собаки и сторож Иван Михайлович, пожилой мужчина с судимостью из соседнего дома.

В 2014 году, после того как еще одна компания бросила стройку, нынешние собственники создали жилищно-строительный кооператив, чтобы изъять дом у застройщика, и вложили свои деньги, чтобы закончить дом, — по 7 тысяч рублей на квадратный метр. «Не надо задавать вопросов, если не знаешь на них ответа. Не надо кричать на площадях, митинги устраивать, — устало объясняет председатель ЖСК Владимир Кем. — Мы устали от всего этого и провели громадную работу. У нас есть огромное количество всяких проверок, судебных решений. Пусть этот дом уже достроится».

Создание ЖСК — еще один способ решить проблему обманутых дольщиков: в этом случае они сами получают право заключить договор с новым застройщиком, одновременно отказываясь от претензий к предыдущему. Правда, как в случае с домом на Сибирской, этот способ часто требует дополнительных вложений — но не всегда. «Чтобы люди не тратили собственные деньги, обычно схема такая: для долгостроя находится инвестор, который выделяет средства на то, чтобы завершить дом. За это он получает от региональных властей земельный участок под строительство», — объясняет главный консультант новосибирской Ассоциации обманутых дольщиков и инвесторов Александр Бакаев.

По словам Надежды Костыревой, несмотря на все сложности, деньги дольщиков по-прежнему остаются основой строительного рынка России. «Сейчас застройщики очень недовольны изменениями [в законодательстве], но в нулевых [когда принимали закон о долевом строительстве] было еще круче. Тогда застройщики кричали, что вообще ничего не будет, — вспоминает она. — Но как-то выжили, и объем строительства вырос в два раза. Тогда строилось 20–25 миллионов квадратных метров в многоквартирных домах, а сейчас 50 с лишним». По данным Агентства ипотечного жилищного кредитования, в 2016 году было зарегистрировано 620 тысяч договоров долевого участия — на 5% больше, чем за год до того. В Фонде защиты прав дольщиков «Медузе» сообщили, что Росреестр ежедневно регистрирует более ста договоров долевого участия. «Ведомости» писали, что 90% строек в России ведутся на деньги дольщиков и инвесторов — просто потому, что на этапе котлована жилье гораздо дешевле.

С помощью новосибирской Ассоциации обманутых дольщиков и инвесторов, местных властей и денег дольщиков двадцатипятилетний долгострой на Сибирской почти удалось закончить. Зимой 2018 года началось благоустройство придомовой территории, к зданию пристроили четырехэтажный корпус, где, по планам ЖСК, должен разместиться детский клуб. Дом должны были сдать в декабре 2017 года. Сторож Иван Михайлович умер. Паспорт объекта сняли с забора, табличку завалило снегом. В новогоднюю ночь в доме не горело ни одного окна. Спустя три месяца двое мужчин, куривших у нового забора, сообщили корреспонденту «Медузы», что «здесь никто не живет».