«Нет закона, чтобы пинать людей и забирать их» Монолог сестры актера Павла Устинова, которого отправили в СИЗО по делу о нападении на росгвардейца

На акции протеста 3 августа задержали 24-летнего Павла Устинова — начинающего актера, снимавшегося, к примеру, в эпизодах фильма «Притяжение» Федора Бондарчука. Устинова обвиняют в том, что во время задержания он вывихнул плечо одному из сотрудников Росгвардии. Обвиняемый сам раньше проходил срочную службу в этом силовом ведомстве. На акции протеста москвича побили дубинками, сейчас он находится в СИЗО — свою вину он не признает и заявляет, что вообще не участвовал в митинге, а оказался в центре Москвы случайно. «Медуза» записала монолог его сестры Юлии Устиновой.

Мы всей семьей раньше жили в Красноярском крае, а в Москву переехали около четырех лет назад. У нас многодетная семья, пятеро детей: Павел — самый младший. Мама у нас педагог, работает в школе, папа — на пенсии по возрасту. Я около десяти лет работала во внутренних войсках (сейчас — Росгвардия) — во вневедомственной охране. Ушла оттуда как раз четыре года назад.

Павел переехал в Москву на три года раньше нас — в 17 лет, сразу после школы. Поехал учиться в Высшей школе сценических искусств Константина Райкина. Он с детства мечтал стать актером — ходил в театры, любил сцену.

Павел хорошо окончил театральную школу, постоянно участвовал в кастингах. Играл небольшие роли в сериалах и фильмах. Даже сыграл в эпизоде у Федора Бондарчука в «Притяжении». Главных ролей у него еще не было, но он планировал именно с этой стезей связать свою жизнь. После института его звали играть в Театр на Таганке, но не получилось — его забрали в армию.

Службу Павел проходил в Росгвардии. В это время шел чемпионат мира по футболу. Их возили в Москву, и Павел стоял в оцеплениях на матчах. Он, конечно, не ожидал, что когда-нибудь попадет в Росгвардию, но ему там было интересно. Какое-то время он даже хотел дальше продолжать службу, но в итоге его все-таки потянуло обратно к актерскому делу.

Из армии Павел вернулся ровно девять месяцев назад. Пытался найти актерскую работу, немного снимался: например, играл американского солдата в сериале «Трейдер». Параллельно пытался заниматься бизнесом, чтобы подзаработать, потому что деньги все-таки нужны.

Политикой Павел никогда не интересовался. У нас такая семья, мы политикой в принципе не интересуемся и на митинги не ходим. Даже не голосуем — нам это неинтересно.

3 августа Павел оказался в центре, потому что договорился встретиться с другом — тот пообещал помочь по работе. Павел поехал на Пушкинскую площадь, встал у метро ждать друга. Но Павлика скрутили раньше, чем приехал друг. Когда друг приехал, его тоже задержали — он просидел двое суток в отделе полиции. О митинге они оба ничего не знали.

Павла, по его словам, задерживали так. Он стоял возле метро. В одной руке у него был телефон, в другой — наушники. Неожиданно сзади подбежали гвардейцы и начали его задерживать. При задержании руки пошли назад — «ласточкой». Вырваться было нереально, гвардейцев было трое — Павел даже не сопротивлялся. По его словам, его повалили на землю. Начали бить дубинками. Скрутили, затащили в автобус.

Павла обвиняют в том, что он каким-то образом вывихнул плечо одному из гвардейцев. Сам он говорит, что даже не понимает, в какой момент и как это могло произойти. Но росгвардеец обратился в скорую помощь с вывихом. Так и появилось дело против брата.

Все шло по обычному сценарию: задержание, доставление в отдел, опрос, составление документов. Изначально брату вменяли первую часть статьи 318 УК — то есть применение насилия [в отношении представителя власти], не опасного для здоровья. Но потом переквалифицировали на более тяжкую вторую часть. Хотя экспертиз о степени вреда здоровью сотрудника Росгвардии в деле не было.

В Тверском суде, когда Павла арестовали, атмосфера была натянутая. Павлик никогда не был в таких ситуациях — его раньше не задерживали, он даже свидетелем никогда не был. Брата арестовали до 3 октября.

Но я бы не стала лично винить прокурора и следователя. Они выполняли свою работу. Думаю, не стоит тут говорить, какие они плохие. Они делают свою работу.

Лично мне не удалось поговорить с Павлом на суде. Сейчас я еду в СИЗО сделать передачу, он сидит вообще безо всего — [с собой] у него одна футболка и одни брюки. Адвокат разговаривал с ним, сказал держаться. Мы сейчас делаем все возможное, чтобы ему помочь. Но что будет дальше — неизвестно. Родители очень расстроены. Очень переживают, как и мы все. Думаю, никто не хотел бы оказаться в этой ситуации.

Уже после задержания Павлика я ради интереса залезла в интернет посмотреть, что вообще за митинг-то был. И увидела, что творили военные [то есть сотрудники Росгвардии и полиции]. Я была в шоке. Я сама служила во внутренних войсках [МВД]. Была полицейским, занималась охраной объектов и общественного порядка. На митингах особо не работала, но никогда не видела, чтобы такой беспредел творился. Любой сотрудник обязан подчиняться законам. Но я не помню таких законов, чтобы бежать к метро и просто выносить людей. Не помню такого закона, чтобы просто ходить, пинать людей и забирать их.

Сейчас мы очень ищем свидетелей того, как Павлика задерживали. Возможно, кто-то видел это. Возможно, кто-то снимал на телефон. Пока мы никого не нашли. На это мы кинули все силы. Сейчас сил не хватает, в том числе по материальной помощи — друзья Павла помогли нам, мы купили ему в СИЗО спортивные костюмы, постельное белье, носки, мыльные принадлежности. Но постоянно требуется купить что-то еще и еще.

Чем закончится дело — абсолютно непредсказуемо. Эта статья создана как козырь для сотрудников органов. Предполагать что-то сложно. Я не верю, что мы можем проиграть. Но также не думаю, что мы можем выиграть. Все зависит от того, как адвокат будет работать, и нашей помощи Павлику. Сейчас нужно делать все возможное.