Сапог из расстрельной ямы № 38 Больше 30 лет «Мемориал» собирает вещи жертв политических репрессий. «Медуза» показывает некоторые из них — и рассказывает их истории
Сапог из расстрельной ямы № 38 Больше 30 лет «Мемориал» собирает вещи жертв политических репрессий. «Медуза» показывает некоторые из них — и рассказывает их истории
С 1988 года «Мемориал» собирает личные вещи жертв политических репрессий и их родственников. За 33 года в коллекции накопилось несколько десятков тысяч писем, фотографий, предметов одежды и других артефактов, которые рассказывают о Большом терроре не хуже официальных документов. Сейчас, когда прокуратура требует ликвидировать организацию, вся коллекция находится под угрозой. «Медуза» показывает некоторые из этих вещей и рассказывает личные истории, стоящие за ними.
В 1988 году в Доме культуры Московского электролампового завода прошла «Неделя совести» — первое в СССР мероприятие, посвященное памяти жертв репрессий. Люди со всей страны делились семейными историями о родственниках, которые прошли через лагеря или погибли от государственного террора.
«Мемориал» тогда только создавался как организация, но уже существовал, как инициативная группа. Его активисты отвечали за прием корреспонденции и документов. Многие из репрессированных еще сами были живы, они приходили с собственными воспоминаниями.
Образовалась стихийная выставка — «стена памяти». Любой желающий мог принести фотографии, рисунки, письма к родным и другие вещи жертв ГУЛАГа. Свидетельства, которые человек боялся потерять, в память о пережитой несправедливости. Эти артефакты родственники репрессированных продолжают нести «Мемориалу» до сих пор.
За годы нашей работы около 50 тысяч человек лично передали в коллекцию документы и семейные реликвии. На их основе «Мемориал» сформировал около 100 тысяч архивных дел о репрессированных. На экспонаты можно посмотреть в самом музее в Москве, и на сайте. Почти половина коллекции уже оцифрована.
Рассуждать на тему того, что станет с этой коллекцией, если «Мемориал» закроют, я пока не готова. Так или иначе отобрать у нас память не сможет никто.
Платье Валентины Антоновой
Историк древнерусского искусства Валентина Ивановна Антонова была арестована по политическим обвинениям в октябре 1938 года. Задержание происходило в театре. По семейной легенде, целый год, пока длилось следствие, это «театральное» платье было единственной одеждой Валентины Ивановны. Платье изнашивалось. Приходилось штопать и латать заплатами из подручных материалов: случайных лоскутов ткани и вафельных полотенец. На изнанке насчитывается более 20 различных заплат и почти десяток цветов ниток для штопки.
Спустя год после ареста Валентину Антонову освободили и она вернулась к работе в Третьяковской галерее.
Рисунки Алексея Вангенгейма для дочери Эли
На момент ареста Алексея Вангенгейма — организатора и первого руководителя гидрометеорологической службы СССР — его дочери Элеоноре было всего четыре года, поэтому их близкое знакомство и общение прошло по переписке. В письмах Алексей рассказывал маленькой Эле о науке. На этих рисунках изображена схема солнечного затмения, глядя на которую, девочка могла лучше понять необычное явление. Задачки по арифметике, загадки, рисунки птиц и животных — всего отец написал дочери 168 писем. Дошло 141, все они переданы в архив «Мемориала».
Вангенгейм был арестован по обвинению в «организации контрреволюционной вредительской работы в Гидрометеослужбе СССР». Осужден по статье 58-7 УК РСФСР и приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. Через три года Вангенгейма судили повторно, на этот раз приговорив к расстрелу. Посмертно реабилитирован в 1956-м.
Его дочь, Элеонора Вангенгейм, стала доктором геолого-минералогических наук и палеонтологом, работала в Институте геологии АН СССР.
Фотографии и письмо, отправленные Полине Бамбулевич ее детьми
Оформлены в самодельную рамку. На обороте — фрагмент письма детей в лагерь («Здравствуй, дорогая мама, посылаю тебе 4-е письмо […] Ния и Слава Бамбулевичи детдом октябрь 1939 г.»). На той же стороне наполовину стертый шестиугольный штамп лагерной цензуры.
Полина Бамбулевич родилась в Приморском крае. 28 декабря 1937 года осуждена на восемь лет лагерей, как член семьи изменника Родины. Прибыла в Акмолинский лагерь 1 февраля 1938 году. Освобождена 17 ноября 1945 года.
Телогрейка с молитвами
Черная сатиновая телогрейка на светлой фланелевой подкладке, сшита частично на машинке, а частично вручную. Под подкладкой лоскуты ткани, на которых синими чернилами от руки написаны тексты православных молитв. Между подкладкой и наружной тканью вшиты полотняные полосы с текстами на церковнославянском языке. Запись сделана чернилами, печатными буквами. Графика — русская дореволюционная. Не исключено, что тексты записал человек из русской эмиграции. Неточности в записи позволяют думать, что писали по памяти.
Вещь относится к 1949 — 1954 годам. Владелица неизвестна.
Блокнот Сусанны Печуро
Сусанна Печуро была арестована в январе 1951 года за участие в подпольном кружке «Союз борьбы за дело революции». Содержалась в тюрьме на Малой Лубянке, Лефортовской тюрьме, Большой Лубянке. В 1952 году была приговорена к 25 годам лагерей.
На момент ареста Печуро училась в десятом классе. Блокнот с конспектом по истории для подготовки к сдаче экзамена на аттестат зрелости она заполняла во время заключения в Дубравном лагере (Мордовия). Начальство лагеря разрешило ей сдавать экзамен в вечерней школе местного поселка, но процесс затянулся, дату постоянно откладывали и в конце концов отменили.
В 1956, после ХХ съезда Сусанна была освобождена в связи с пересмотром дела. Из лагеря она вернулась с первой группой инвалидности и испорченным зрением, смогла сдать экзамены, но не смогла поступить на исторический факультет МГУ, получив официальный ответ: «Мы уголовных преступников не учим». В том же году принять Печуро согласился Историко-архивный институт. А в 1989-м ее реабилитировали.
Рукавица из экспедиции в Колымские лагеря
История рукавицы точно неизвестна. Привезена из экспедиции в Колымские лагеря в 2002 году. Верхняя ткань на ладони сильно повреждена, загрязнена и изношена. Наружу торчит разорванный утеплитель из ваты, но внутри — сохранились остатки бумажной подкладки. Несмотря на износ ей продолжали пользоваться.
Исследование из лагеря
До ареста Екатерина Гольц работала во Всесоюзном Институте Экспериментальной Медицины. А после — исследовала различные поражения глаз при авитаминозе у заключенных.
Работа была выполнена в лагере, во время отбывания срока за «антисоветскую агитацию». Текст проиллюстрирован 22 пояснительными зарисовками, автор рисунков неизвестен — возможно, их выполнила сама Екатерина Гольц. Медицинский труд был использован для доклада на конференции по пеллагре в Княж-Погосте 5 декабря 1941 года.
Исследовательница была дружна с Евгенией Хаютиной, будущей женой главы НКВД Николая Ежова. После их свадьбы и его назначения на должность, продолжила общение с семьей, несмотря на предостережения родственников. После краха карьеры Ежова и самоубийства его жены, Гольц арестовали за «контрреволюционную агитацию и антисоветские связи» и осудили на восемь лет лагерей.
Табличка Семена с «Мертвой дороги»
Привезена из экспедиции на «Мертвую Дорогу» (восточный участок) в 1988 или 1989 году, из жилого барака одного из лагпунктов. Обозначала место заключенного на нарах.
На наклеенной белой бумаге надпись тушью: «Ковтун-Белицкий Семен Егорович. 1911. ст. 58-10, срок 10 л. к/ср 13.7.52».
Надпись «к/ср» — обозначает конец срока. Судьба самого заключенного неизвестна.
Сгоревшие рисунки Юло Соостера
Рисунки выполнены графиком и живописцем Юло Соостером в заключении в Песчаном особлаге, где он находился с 1950 по 1955 годы за «участие в антисоветской националистической изменнической группе». Бумага сохранилась с обожженными краями — при обыске надзиратель бросил их в печь. Чтобы спасти их Юло пришлось лезть в огонь голыми руками, вспоминала потом жена художника Лидия Серх. Они с Юло познакомились в лагере. Серх отбывала наказание «за измену Родине».
Благодаря Лидии сохранились нарисованные Соостером в лагерях портреты и жанровые сцены: она освободилась раньше, и на свиданиях с художником тайком выносила работы из лагеря.
Сапог из расстрельной ямы № 38
Фрагмент сапога, найденный во время раскопок массового захоронения в лесу близ поселка Дубовка в Воронежской области. Найден в расстрельной яме № 38.
Весной 1989 года житель поселка Василий Новиков написал в редакцию областной газеты «Коммуна» письмо, в котором рассказал, что в 1930-е жил недалеко от мест захоронений репрессированных. «Их зарывали тут, в черте дислокации войск НКВД», — добавил Новиков в письме. Следом в газете вышла заметка «Какой лес хранит тайну». Публикация привлекла внимание властей и исследователей. Вскоре в лесу обнаружили десятки ям с останками расстрелянных в годы Большого террора. Как установило областное бюро судебно-медицинской экспертизы, захороненных рядом с Дубовкой людей убивали выстрелом в затылок — все гильзы, найденные в ямах, были изготовлены не позже 1936 года.
С августа 1937-го по ноябрь 1939-го в Воронеже было убито до 10 тысяч человек.
Ирина Кравцова и Екатерина Балабан