Как Ди Каприо в меме с бокалом шампанского Навального опять судят — на этот раз прямо в актовом зале колонии, где он сидит. Репортаж «Медузы» с первого заседания
Во Владимирской области начался суд над Алексеем Навальным. На этот раз его судят сразу по двум обвинениям — в мошенничестве и неуважении к суду во время рассмотрения дела о «клевете на ветерана». Навального не этапировали в Москву; процесс происходит прямо в исправительной колонии в городе Покрове, где сидит политик. Суд разместился в актовом зале колонии, туда политика привели в тюремной робе. При этом впервые за долгое время Навальный во время суда оказался за одним столом со своими адвокатами, а не в клетке — в актовом зале колонии ее просто нет. «Медуза» рассказывает, как прошло это заседание.
Сотрудники колонии встречают журналистов возле пропускного пункта около 10 утра и ведут до административного здания. Там они просят всех снять рюкзаки, сложить их в кучу и отойти.
— Работай, Бубл! — приказывает один из сотрудников флегматичному на вид ротвейлеру. Пес без особого интереса протягивает нос к паре черных рюкзаков, но тут же отвлекается на обнюхивание земли под собой.
— Бублик! — сотрудник подтягивает голову собаки к рюкзакам.
Не обнаружив среди вещей журналистов ничего криминального, Булат (как уточнил корреспондент «Медузы», так «официально» зовут пса) садится. Журналистов впускают в здание.
На улице остается один из трех адвокатов Навального — Владимир Воронин. Судья Маргарита Котова запретила ему участвовать в процессе, сославшись на то, что тот защищает соратницу Навального — бывшего руководителя уфимского штаба Лилию Чанышеву — по делу об экстремизме.
В актовом зале колонии вот-вот должно начаться судебное заседание. Туда разрешают зайти лишь тем репортерам, которые готовы сдать гаджеты и остаться только с блокнотом и ручкой. Большинство журналистов, включая корреспондента «Медузы», остаются следить за заседанием в зале, где на небольшом телевизионном экране должна начаться трансляция.
Около половины одиннадцатого его включают: на экране — еще в пустом зале — возникает Алексей Навальный. Он сидит за столом в тюремной робе.
Судья просит Навального представиться и сообщить личные данные: женат ли, сколько лет детям, работает или учится. Навальный что-то отвечает, но ничего не слышно из-за сильного эха. Становится очевидно, что в трансляции невозможно разобрать речь участников заседания. Судья объявляет технический перерыв, чтобы наладить звук.
Во время перерыва Навальный обнимает жену Юлию (накануне суда она публично потребовала, чтобы ей позволили попасть на заседание). Сначала они стоят в компании адвокатов; потом защитники отходят, и супруги остаются почти один на один — правда, с приставами поблизости. Юлия активно жестикулирует, рассказывая о чем-то Алексею; тот периодически наклоняется к ней и целует в голову.
Адвокатам Навального Ольге Михайловой и Вадиму Кобзеву запретили принести с собой в зал ноутбуки, на которых сохранены материалы дела и ходатайства. Оба защитника узнали об этом только на КПП и явно ошарашены: они не готовы выступать без материалов, которые подготовили только в электронном виде.
Адвокатам также не позволили захватить с собой диктофоны, хотя защита имеет право записывать процесс. Они пытаются оспорить запрет, ссылаясь на то, что в обычном суде никто бы не запретил им гаджеты. Судья возражает: колония — режимный объект. Адвокат Кобзев не согласен: решение о проведении суда в Покрове никак не мотивировано, говорит он, и это всего лишь «личная прихоть» судьи.
Отдельно Ольга Михайлова указывает, что Навального заставили находиться на заседании в тюремной робе: «Хотя ему еще даже не избрана мера пресечения, и будь мы сейчас в Лефортовском суде, он бы, конечно, был в гражданской одежде».
Соображения на этот счет есть и у самого Навального. Он считает, что это сделано намеренно: «Чтобы какая-нибудь бабушка, которая будет смотреть телевизор, подумала: „Ну действительно, зэк сидит в тюремной робе“». «Я не понимаю, почему я единственный человек в России, у которого еще только рассматривают дело по существу, а он сидит на процессе в робе. Мне не нужен фрак в блестках, — рассуждает Навальный. — Джинсы и футболка меня вполне устроят».
Пытается политик оспорить и само выездное заседание. Он отдельно благодарит издание «Холод», сотрудники которого выяснили, что выездное заседание на территории колонии — «беспрецедентная» ситуация для российского правосудия.
«С того момента, как я сошел с трапа самолета, суды почему-то сами начали ездить ко мне, — отмечает Навальный. — Почему вы ездите все время ко мне? Почему это происходит удивительным образом вокруг меня? Если мне постоянно напоминают, что я обычный зэк, то я хочу быть обычным зэком, чье дели рассматривают в обычном порядке».
«Все участники должны быть в равных условиях», — добавляет Михайлова. Она подчеркивает, что изучить законность выездного заседания в колонии должен Мосгорсуд, а пока процесс нужно отложить.
Представительница прокуратуры Надежда Тихонова не соглашается. «Проведение заседания в исправительном учреждении — это не экзотика и не редкость», — говорит она (хотя, как следует из уже упомянутого выше исследования «Холода», это не так).
В итоге судья отказывает в просьбе защиты приостановить заседание. Тогда адвокат Кобзев ходатайствует о возврате дела в прокуратуру. Он убежден, что одновременно совершить мошенничество и путем обмана, и путем злоупотребления доверием (как указано в обвинительном заключении) невозможно. Тем более что, по версии следователя, «хищение проводилось у неограниченного круга лиц», а это не предполагает близкого знакомства с этими лицами.
Выслушав адвоката, судья снова удаляется из зала на решение. В это время Алексей и Юлия увлеченно общаются. Им удается проговорить около получаса.
Вернувшись, судья объявляет, что дело в прокуратуру не вернется. А затем интересуется у Навального, во сколько у него обычно обед в колонии. Политик отвечает, что в районе двух часов (на часах как раз это время), «но лучше не ориентироваться». Судья, тем не менее, отправляет его обедать, а заодно объявляет перерыв для всех.
«Вы — люди, у которых нет совести вообще»
После перерыва начинает выступать представительница прокуратуры. Она говорит, что Навальный и его соратники «под предлогом борьбы с коррупцией осуществляли экстремистскую деятельность». По мнению стороны обвинения, Навальный «намеренно продумал план преступной деятельности, предполагающий публикацию в интернете видео и текстов о коррупции чиновников, чтобы заполучить денежные средства и распоряжаться ими в своих личных целях».
Тихонова настаивает, что руководство ФБК использовало выборы президента в 2018 году для «хищения средств путем обмана и злоупотребления доверием», поскольку им было «достоверно известно», что Навальный не мог быть избран, так как имел неснятую судимость. Несмотря на это, по версии обвинения, Навальный и его соратники «планировали путем обмана и злоупотребления убеждать неограниченный круг лиц в необходимости выдвижения Навального, а еще финансирования его избирательной кампании и деятельности».
«В действительности же они не намеревались реализовывать полученные денежные средства на заявленные цели, а планировали их похитить и распорядиться в собственных целях, в том числе для осуществления экстремистской деятельности», — настаивает она.
Прокурор несколько раз повторяет одну мысль: Навальный не мог участвовать в выборах, зарегистрирован не был, счет для ведения кампании не открывал, законных оснований для агитации не имел и при этом «обманывал россиян, собирая деньги».
Потерпевшие в деле
Александр Кошелев. Пожертвовал 1 020 000 рублей 28 декабря 2020 года, а уже на следующий день СК возбудил дело в отношении Навального. Кошелев перевел деньги напрямую на банковский номер счета ФБК, хотя его никогда не публиковали в открытом доступе. Соратники Навального отметили, что сумма пожертвования едва превышает миллион рублей — этого как раз достаточно, чтобы только из-за одного этого эпизода можно было ужесточить наказание. До одного миллиона рублей включительно — мошенничество в крупном размере, свыше — в особо крупном. Кошелев, по мнению соратника Навального Ивана Жданова, — подсадной жертвователь.
Михаил Костенко. Пожертвовал 50 100 рублей 31 августа 2017 года на предвыборную кампанию Навального. Жданов сообщил, что муж падчерицы Костенко оказался коллегой и старым знакомым прокремлевского блогера Ильи Ремесло, который долгое время критикует Навального (подробнее о нем читайте, например, тут). ФБК также считает его подставной фигурой.
Вячеслав Кузин, бывший основной собственник самарского «Волжского социального банка» и местный депутат. В 2015–2019 годах пожертвовал в сумме 957 820 рублей (58 платежей). Находится под домашним арестом по уголовному делу (как пишут соратники Навального, «за его прошлую банковскую деятельность») — ему грозит до 10 лет лишения свободы. Соратники Навального считают, что Кузина вынуждают выступать против Навального, тогда как ранее он искренне переводил ему деньги.
Александр Карнюхин, предприниматель. С 2017 года пожертвовал 665 583 рублей (45 платежей). В 2011 году его компания была привлечена к ответственности за неуплату налогов, что делает его, по мнению соратников Навального, уязвимым для давления. Жданов считает, что и он переводил деньги оппозиции вполне искренне.
Прокурор говорит об одном из потерпевших — бывшем банкире Вячеславе Кузине, который сейчас находится под домашним арестом по собственному уголовному делу (ему грозит до десяти лет колонии, соратники Навального считают, что Кузина вынуждают выступать против Навального). По версии обвинения, команда ФБК обманула Кузина, «побудив» его перечислять им деньги. Всего с 2015 по 2019 год Кузин, по данным материалов дела, перевел 957 тысяч 820 рублей. «Получив денежные средства Кузина, Навальный и иные участники похитили их, используя в том числе для личных нужд и экстремистской деятельности, причинив ущерб в крупном размере», — настаивает прокурор.
Остальные потерпевшие — Александр Кошелев, Михаил Костенко и Александр Карнюхин — тоже посмотрели ролики команды Навального, благодаря которым якобы «были введены в заблуждение насчет цели пожертвований» и начали отправлять деньги. Например, разнорабочий Кошелев перевел больше миллиона рублей.
Прокурор переходит ко второй части обвинения — о неуважении к суду. По ее словам, во время процесса по делу о «клевете на ветерана» у Навального «возник преступный умысел на неуважение к суду путем оскорбления судьи, унижения чести и достоинства участников судебного заседания».
Прокурор долго и с выражением, явно пародируя Навального, зачитывает фразы, которые тот бросал судье: «Я вам делаю замечание, судья», «Вот жаба мерзкая, чего тебе, сложно?», «Прошу разрешения обращаться к вам не ваша честь, а оберштурмбанфюрер», «Постоянно говорите как попугай» и «Гореть судье в аду».
По версии обвинения, Навальный проявил неуважение и к прокурору Екатерине Фроловой, которая вела тот процесс: говорил, что та «несет чушь», называл ее «абсолютным холуем, предателем интересов службы». «Вы люди, у которых нет совести вообще», «Вы такие бессовестные люди, сборище воров», «За это за все вы будете гореть в аду», — цитирует Навального прокурор.
Вдобавок Навальный, говорит прокурор, оскорбил Игоря Колесникова — внука того самого 95-летнего ветерана, назвав его среди прочего «недобитым торговцем дедом».
Судья Котова спрашивает, понятно ли Навальному обвинение. Тот отвечает, что, когда прочитал его, ощутил себя как Леонардо Ди Каприо в меме с бокалом шампанского. «Я ликовал», — неожиданно признается политик.
Навальный объясняет: он занимается сбором пожертвований с 2011 года. По подсчетам политика, за это время его команде деньги перевели около 300 тысяч человек. «Когда Следственный комитет заявил, что мы тебя посадим, потому что ты похитил все пожертвования, и выпустил пресс-релизы о том, что я потратил на свои нужды 385 миллионов рублей, я понимал, что, конечно, дело сфабрикованное», — говорит Навальный. Однако, узнав о том, что следователи допрашивают жертвователей средств «сплошняком по регионам», Навальный, вспоминает он сам, предположил, что наверняка найдутся те, кто разочаровался в нем — и вполне смогут написать заявление.
Ну так и что? Что вы принесли в суд? Вы в суд принесли в буквальном смысле материалы о том, что есть четыре человека. 300 тысяч жертвователей за все эти годы — и четыре человека написали заявления на два миллиона рублей. Из которых один — это слесарь, который в буквальном смысле пишет, что он посмотрел ролик Навального, после чего взял миллион рублей, миллион [и] 20 тысяч рублей, чтобы [в деле] был особо крупный размер, и перевел Навальному. А спустя две недели слесарь подумал: «Нет, Навальный не классный, он, наверное, меня обманул». [Он] пишет заявление, и на следующий день возбуждается уголовное дело.
«Ничего нет: даже в вашем полностью сфабрикованном деле нет ни одного слова о том, что хотя бы копейка из этих денег поступила ко мне, — подчеркивает Навальный. — Что хотя бы копейку я или мои коллеги перечислили на свои нужды».
Я не боюсь. Потому что бояться здесь нечего. Бояться нужно того, что мы всю жизнь проведем в нищете, в деградации, отсутствии перспектив и своим детям оставим в наследство вот это все: холуйство, раболепство и то же самое тоскливое ожидание лучшей доли, которая не наступит никогда, пока у власти находится банда воров.
Прокурор переходит к зачитыванию выписок с разных счетов Навального, перечисляя, сколько денег он за последние годы потратил. Среди прочего из речи прокурора становится известно, что в последние годы Навальный лечил зубы, смотрел Netflix, пользовался такси, бывал в Европе и США (но также много ездил по России), покупал еду и одежду, играл в гольф, а также занимался фитнесом.
Прокурор зачитывает номера счетов, суммы за отдельные покупки и траты по категориям товаров в целом. Многие названия европейских городов, названия отелей и марок одежды она читает по слогам. Навальный не перестает усмехаться. Он говорит:
Сейчас мы наблюдали за тем, как впервые в отношение политика произошло полное раскрытие всех расходов за пять лет. Всего я потратил восемь миллионов, в среднем 130 тысяч рублей в месяц. [Даже] мой официальный доход больше за это время. Я потратил 130 тысяч в месяц. Это является доказательством чего? Они просто перечислили все расходы с моей карты. Это является доказательством чего?
Прокурор готова продолжать и дальше зачитывать выписки, но в восемь вечера судья перебивает ее и сообщает, что на сегодня достаточно. Процесс продолжится 21 февраля.
Представительница прокуратуры Надежда Тихонова, вышедшая к журналистам после судебного заседания, не смогла сказать, о какой сумме ущерба идет речь в деле. А на вопрос, на что именно Навальный якобы потратил пожертвования, снова начала перечислять: «На бары, фитнес-центры, салоны красоты, парикмахерские».