«Мама дала мне с собой папку с еврейскими документами и сказала, что я могу потерять все, но только не это» Из-за войны все больше россиян репатриируются в Израиль. Вот что они говорят о причинах отъезда и планах на будущее
С началом войны Израиль стал одним из эмигрантских центров — наряду с Арменией, Грузией и Турцией в страну приезжают тысячи россиян. Правда, получить официальное разрешение на долгосрочное пребывание довольно трудно. Как правило, в страну едут те, кто имеет право на гражданство, согласно закону о возвращении. По данным израильских СМИ, за месяц боевых действий заявление на подготовку к репатриации подали от пяти до тринадцати тысяч россиян, белорусов и украинцев. «Медуза» поговорила с новыми репатриантами из России о том, как война подтолкнула их к переезду и какой они видят свою жизнь в Израиле.
Что представляет собой репатриация в Израиль?
В законе о возвращении, принятом еще в 1950 году, сказано, что каждый еврей имеет право на репатриацию, или, другими словами, на получение статуса гражданина Израиля. Под этот закон попадают не только евреи (де-юре это те, кто были рождены от матери-еврейки или приняли иудаизм), но и дети, внуки, супруги и даже вдовы и вдовцы евреев и евреек. То есть «новый репатриант» не всегда еврей по крови или иудей.
Как правило, подготовка к эмиграции начинается в родной стране. Будущий репатриант обращается в еврейское агентство «Сохнут» — там его консультируют, после чего он предоставляет в консульство документы, подтверждающие связь с евреями, проходит проверку и собеседование, получает визу репатрианта, билет на самолет в один конец от «Сохнута» и дополнительное багажное место.
В аэропорту Бен-Гуриона в Тель-Авиве человеку выдают удостоверение нового репатрианта, внутренний паспорт, небольшую сумму денег и направления в израильские министерства, чтобы решить дальнейшие бюрократические вопросы.
Либо можно прилететь в Израиль как турист, а потом обратиться в местное учреждение «Натив» с теми же документами, подтверждающими связь с еврейским народом.
В связи с войной в Украине правительство Израиля упростило правила репатриации для выходцев не только из Украины, но и из России и Беларуси. Для этого в середине марта министерство Алии и интеграции начало операцию «Арвут Исраэль» («Еврейская порука»): в рамках нее, например, открыли шесть центров в разных частях страны, где можно, предоставив все необходимые документы, поменять свой статус с «туриста» на «репатрианта». Россияне, украинцы и белорусы могут получить бесплатное проживание в гостинице на месяц. Кроме того, власти отменили справку о несудимости и апостиль на документы и снизили требования к перевозке домашних животных.
Из-за большого наплыва репатриантов все проходит не всегда гладко: многочасовые очереди в аэропорту, путаница с документами, очереди в министерства. Ситуация осложняется тем, что репатриантами из всех стран бывшего СССР занимаются, как правило, одни и те же люди. По словам репатриантов, приоритет отдается все же тем, кто бежал от бомбежек, а не от путинского режима.
Пока государство разбирается с тем, как принять всех новых репатриантов из России и Украины, некоторые русскоязычные израильтяне сами запустили проекты помощи. Одни, например, проводят онлайн-лекции о том, как жить в Израиле: что нужно знать о медицинской страховке, в каком городе обосноваться и так далее. Другие завели телеграм-канал, в котором публикуют на русском объявления о сдаче квартир, а также объясняют, как устроен рынок аренды в Тель-Авиве. А еще есть телеграм-бот @housing_isr_bot, который помогает с временным жильем в Израиле.
Большинство россиян, которые приезжают сейчас в Израиль, не строят далеко идущих планов. Это видно даже по количеству объявлений о поиске квартиры именно на пару месяцев, не больше. Некоторые, впрочем, предполагают, что останутся тут подольше.
Кирилл Сахманов с семьей давно планировал провести хотя бы месяц в Израиле. Жена, няня и дети улетели из Москвы 16 февраля в отпуск, а Кирилл присоединился к ним позже — 25 февраля, но уже взяв на всякий случай важные документы. И у Кирилла, и у его жены гражданство уже было: жена жила в Израиле в начале 2000-х, а Кирилл стал гражданином в 2016 году. «Через пять дней после начала войны я подошел к жене и сказал: „Я думаю, мы не возвращаемся в Россию“. Еще полгода назад я говорил, что невозможно закрыть интернет, отключить банковскую систему — это же слишком серьезные меры. В конце февраля мы увидели, как за пять дней можно разрушить все, что строилось 25–30 лет. Сейчас я понимаю, что возвращаться некуда», — говорит Кирилл.
Они договорились, что будут строить жизнь исходя из того, что происходит здесь и сейчас: если не возвращаются в Россию, то нужно разобраться с местной бюрократией, снять квартиру, устроить детей в детский сад, найти работу в новой стране, адаптировать московскую работу под онлайн-формат.
В Москве Кирилл был тесно связан с еврейской общиной города: ходил в синагогу, покупал продукты в местных кошерных магазинах, водил детей в еврейский детский сад.
Отвечая на вопрос о том, что будет с российскими евреями дальше, он подчеркивает, что сам себя в первую очередь идентифицирует просто как еврея, без определения «российский». «Сейчас я как еврей должен жить в еврейской стране, а это только Израиль. Уроки истории и катастроф, которые произошли с моим народом, учат нас в любой небезопасной ситуации быть вместе. Сегодня самая многочисленная еврейская „община“ в Израиле. У нас есть сильная армия и демократическая политическая система, которая обеспечивает политическую и жизненную безопасность для нашего народа», — объясняет Кирилл свое решение переехать в Израиль сейчас.
«Не думаю, что у евреев, которые остаются сегодня в России, есть какое-то будущее. Сегодня наложили санкции, а завтра, например, не будет денег на содержание еврейского детского сада», — добавляет он.
По мнению Кирилла, евреям из России и Украины уже с 2014 года было порой непросто общаться друг с другом, особенно если заходил разговор о политике. А после 24 февраля могут потребоваться десятки лет на восстановление отношений. «Я каждый день пишу своим друзьям из Харькова и Киева, некоторые из них уже уехали в Западную Украину. Спрашиваю, как у них дела, говорю, что люблю их, что всем сердцем с ними. Поддержка — это максимум, который я могу сейчас им дать. Мне страшно и неприятно, что я могу ассоциироваться с людьми, которые по локоть в крови», — говорит он. Самый верный способ сохранить тепло в отношениях — это общаться как евреи с евреями: встречаться на свадьбах друзей, устраивать бар- и бат-мицвы детям, отмечать вместе праздники, считает Кирилл.
Фотограф Борис Стругацкий — младший, внук и тезка писателя, давно собирался в Израиль. Еще год назад он заполнил анкету на репатриацию в израильском консульстве в России, в декабре прошел собеседование, получил визу репатрианта. Изначально он планировал получить гражданство, съездить на время в Израиль, а потом вернуться работать в родной Петербург. Еврейское агентство «Сохнут» назначило дату вылета на 29 марта. Когда началась война, Борис решил узнать, можно ли уехать раньше. Сотрудники агентства сначала отказали, но через пару дней «из-за большого количества просьб» сообщили, что добавили рейс на 8 марта.
За пять дней до новой даты вылета все чаще стали появляться слухи о том, что в стране вот-вот введут военное положение. Тогда Борис быстро собрал вещи и начал мониторить билеты. Если с утра еще было довольно много вариантов во все открытые страны — Грузию, Узбекистан, Армению, Турцию, — то через несколько часов оставался уже один оптимальный — «Победой» за 120 тысяч рублей из Москвы в Стамбул. Дальше было два часа, чтобы уладить все вопросы, добраться до столицы на «Сапсане» и оттуда улететь в Турцию.
«Ночью я сидел в Москве и чистил телефон: все сообщения, чаты, галерею. Ходили слухи, что на границе задерживают и проверяют все приложения и переписки. Я ужасно волновался все время, пока самолет не взлетел. Хотя в итоге в аэропорту никаких проблем не было», — рассказывает Борис.
Meduza has been blocked in Russia. We were ready for this and our work continues, no matter what, but we need your support like never before.
We need it now. Tomorrow could be too late. We are an independent publication, and we work only in the interests of our readers. Many of our readers in Russia can no longer contribute, so we turn to you, our audience around the world.
Пробыв в Стамбуле четыре дня, он полетел в Тель-Авив 8 марта, как и было запланировано. Поскольку Борис заранее предупредил «Сохнут», что приедет в тот же день, но самостоятельно, все бюрократические моменты получилось решить в аэропорту Бен-Гуриона, как если бы он прилетел рейсом для репатриантов. Борис получил удостоверение репатрианта, первую часть денежной помощи, местную сим-карту, направления в другие инстанции и такси до сестры, у которой он решил остановиться на первое время.
В Россию в ближайшее время он не собирается. Во-первых, из-за призывного возраста, во-вторых, его работа связана с инстаграмом и съемками для брендов, что в сложившихся условиях делать невозможно. «За те две недели, что я в Израиле, меня больше всего поразили две вещи. Первое — насколько все свободно: это заметно даже по тому, как люди одеваются и выглядят. Второе — это, конечно, высокие цены. Пока я не зарабатываю в шекелях, надеюсь, скоро начну, но в рубли уже перестал все пересчитывать — это бессмысленно», — говорит Борис.
Юлия, учительница русского языка и литературы в частной московской школе, и ее молодой человек сейчас живут в Тбилиси, откуда планируют в апреле-мае поехать в Израиль. В конце осени у них должен родиться ребенок. В Тбилиси Юлия уже второй раз за месяц: сначала приехала просто в отпуск к друзьям на неделю. Тогда все вокруг обсуждали, что война начнется 16 февраля, но в тот день ничего не произошло, и Юлия спокойно вернулась в Москву. Но буквально через пару недель снова уехала из России — «в каком-то смысле поддавшись панике коллег», которые обсуждали в учительской возможное введение военного положения и смотрели билеты в разные страны. Сначала Юлия и ее молодой человек оказались в Бухаре, куда были самые дешевые билеты. Оттуда через несколько дней они отправились на поезде до Ташкента, а затем — в Тбилиси, где на тот момент уже было много друзей.
О получении гражданства Израиля Юлия думала последние пять лет, но никак не могла собраться. В итоге в конце января отправила документы на консульскую проверку, рассчитывая, что к лету их рассмотрят и она полетит в Израиль на все каникулы. Спустя месяц, когда стало понятно, что уезжать нужно быстрее, она обратилась за помощью в агентство, которое, как Юлия предполагала, помогает ускорить процесс. Там ей ответили, что на очередь повлиять никак не могут и ждать придется точно до осени.
Теперь они с молодым человеком планируют прилететь в Израиль и получить гражданство уже на месте. «Когда я уезжала из России, мама дала мне с собой папку с еврейскими документами и сказала, что я могу потерять все, но только не это», — рассказывает Юлия. При этом, по словам девушки, ни она, ни молодой человек не собирались жить в Израиле и до сих пор сомневаются, что эта страна им подходит. «Меня смущает сама идея того, что я получаю гражданство и льготы по национальному признаку — просто потому, что могу доказать, что я еврейка. А еще здесь для меня слишком жарко и я не знаю языка и культуры. Никакого родства у меня со страной пока нет», — признается Юлия.
Юлию все устраивало в ее жизни, и уезжать из Москвы она не хотела. Но с началом войны стабильность и определенность исчезли. «Ездишь по разным странам с чемоданами, пытаешься понять, куда и как вывести деньги. Израиль на фоне всего этого показался понятным вариантом: меня там примут, у меня будет хотя бы какой-то период, когда я смогу не беспокоиться о завтрашнем дне», — говорит Юлия.
Сейчас, как рассказывает Юлия, в Тбилиси собрались многие ее близкие друзья с еврейскими корнями, которые потом тоже собираются репатриироваться. «Возможно, это прозвучит некрасиво и нечестно, но Израиль для нас всех вдруг оказался спасительным вариантом. Как будто мы откладывали это на черный день. И вот этот черный день настал. Возможно, если бы я была одна, я бы вернулась в Москву, ела бы непонятно что, получала бы зарплату, которая [со временем бы все больше] обесценивалась, но зато была бы там, где мне привычно. Но рожать ребенка в стране, где [идет] война и где могут быть проблемы с медикаментами, мне не хочется», — говорит она.
Виолетта с мужем и сыном, как и Борис Стругацкий — младший, добирались до Израиля через Стамбул, куда они вылетели 26 февраля. По словам девушки, Израиль они выбрали, потому что, в отличие от других стран, здесь их ждут и им помогут. А быть кочевниками и перемещаться между государствами они с семьей не хотят.
Запланированную на апрель репатриацию пришлось перенести на месяц раньше. Никакого конкретного плана на жизнь не было: семья просто прилетела и сняла на сутки квартиру через Airbnb в городе Хайфа на берегу Средиземного моря. Несмотря на то, что сотрудники израильских ведомств, по словам Виолетты, загружены сейчас работой с беженцами и репатриантами из Украины, их связали с координатором, который помогает с процедурой оформления статуса нового репатрианта.
Обратиться за помощью пришлось уже через сутки: бронь следующего жилья автоматически слетела, потому что российские карты в Израиле перестали работать. Понять, где жить и чем платить за квартиру, нужно было за несколько часов до начала Шаббата, когда в стране все закрывается. В итоге Виолетту с семьей экстренно поселили в квартире, которую государство предоставляет новым репатриантам, — они въехали туда сразу, как только предыдущие жильцы нашли новое жилье. «В остальном мы с мужем стараемся решать все вопросы сами — есть те, кому сейчас помощь нужнее», — говорит Виолетта. Никакого негативного отношения в Израиле к россиянам она не замечает — наоборот, все стараются помочь и на каждый совет дают вдогонку еще три.
Сейчас они с мужем ищут жилье, работу, надеются закрепиться в Израиле и начать новую жизнь. «В России я не чувствую себя в безопасности и не могу повлиять на то, что происходит, — говорит Виолетта. — По нынешним российским законам прийти могут к любому. Я решила не ждать, когда и ко мне придут за лайк. Мне некомфортно видеть, как каждый день права человека в стране ущемляются. Особенно больно от того, что родину я люблю».
Алина Фукс