«В Москве хорошо. Сейчас все спокойно» Многие россияне, уехавшие из страны в начале вторжения, уже вернулись домой. Вот как они объясняют себе и другим это решение
После 24 февраля Россию покинуло как минимум 150 тысяч человек. Многие уезжали еще в первые дни войны, опасаясь что границы закроют, а власти введут военное положение и объявят всеобщую мобилизацию. Спустя три месяца, когда стало окончательно понятно, что война вряд ли скоро закончится, многие возвращаются в Россию (по данным российских властей, уже вернулось около 80%). «Медуза» поговорила с россиянами, которые решили вернуться, столкнувшись с бытовыми проблемами и разочаровавшись в жизни в другой стране.
Дорогие читатели! Изначально в этом материале был еще один монолог — школьницы по имени Дора. К сожалению, уже после публикации статьи «Медузе» стало известно, что и сама история, и личность героини выдуманы человеком, с которым общался автор материала. Мы удалили фрагмент текста, содержащий недостоверную информацию. Редакция приносит свои извинения.
Василий
32 года, редактор
Первые три дня войны меня трясло от ужаса и злости. А на четвертый моя девушка неожиданно предложила уехать. Я понял, что надо скорее покупать билеты. Выедем, а там посмотрим.
Накануне мои друзья выехали в Тбилиси через Баку, и я подумал, что проще всего будет повторить этот маршрут. Но, в отличие от друзей, у нас с девушкой не было конкретных планов где-то закрепиться. Мы остановились на Баку по простой причине — прямое авиасообщение с Москвой.
За день или два до вылета я провел несколько часов, мечась по квартире и закидывая в чемодан вещи. Среди необходимого багажа вроде одежды оказались и вещи, которые важны для меня эмоционально. Например, пленочные детские фотографии. Я также взял камеру, микрофон и другую аппаратуру для записи [это мое хобби]. В итоге техника заняла почти весь багаж.
Пришлось оставить в Москве нашего кота — к счастью, его приютили мои родители.
Мы с девушкой остановились в дружелюбной и недорогой гостинице в Баку, где и провели всю 16-дневную «эмиграцию». В целом мы выглядели, проводили время и вели себя в точности как туристы. В итоге мы ими и оказались, но в голове большую часть времени была тревога, хаос и бесконечные вопросы: «Мы здесь надолго? Может, все-таки поедем в Тбилиси? Сколько стоит снять квартиру в Алма-Ате?»
Дни пролетали быстро — думскроллинг, попытки разобраться со своим будущим и… поход в музей ковра.
По закону Азербайджана приезжим нужно в определенный срок оформить временную регистрацию — мы об этом то ли не знали, то ли забыли и в результате отхватили административку и штраф. Из-за бюрократических сложностей неудачей обернулась попытка оформить банковский счет.
Вообще, я искренне желаю получить подобный опыт абсолютно всем россиянам — чтобы хотя бы немного ощутить, через какие идиотские барьеры проходят все вполне законопослушные иностранцы, которые живут и работают в наших мегаполисах. А заодно понять, каково быть чужаком чисто визуально. Я не столкнулся с ксенофобией, но ощущать себя единственным на весь город длинноволосым и бледнокожим мужчиной в брюках яркого цвета само по себе поучительно.
Мы решили вернуться на второй неделе пребывания в городе. Перспективы устроиться на работу за рубежом у нас обоих были смутные, но главное — стало ясно, что держит в Москве. Родители, домашние животные, жилье.
Суммарно на отъезд мы потратили где-то от 100 до 200 тысяч рублей на двоих. Точную сумму я не подсчитывал, чтобы не расстраиваться.
Несмотря на то, что очень многие сейчас уехали, время для полноценного отъезда сейчас — хуже не придумаешь. Для нормальной, осознанной релокации нужно время на размышления, обстоятельная подготовка, стабильная работа на удаленке или надежный оффер за рубежом.
А главное — понимание, что в любой момент сможешь сесть на самолет и приехать на родину. Смысл экстренно эмигрировать есть только для тех, над кем прямо сейчас нависает конкретная угроза со стороны российского государства. Я рад за всех, у кого переезд прошел удачно, но иногда закрадывается мыслишка, что всем было бы лучше, если бы люди остались здесь и присоединились к антивоенному движению. Особенно всякие там знаменитости. Я сам ходил на два [антивоенных] митинга в феврале, до этого 10 лет участвовал в протестном движении и наблюдал на выборах. Сейчас, к сожалению, сам ничего не делаю — но, может быть, потому, что те, с кем можно было бы объединиться, уехали.
Я хотел бы работать исключительно удаленно и увеличить доходы до того уровня, на котором есть возможность выбирать, где жить. Тогда — если будут позволять обстоятельства — поехать жить в Торонто. Как и любой вестернизированный россиянин, я хотел бы жить в том же стиле и в тех же условиях, в каких живут скандинавы, прибалты или, извините за выражение, англосаксы.
Но подозреваю, что со временем исчезнет либо возможность уехать (это пессимистичный сценарий), либо желание (а это — оптимистичный).
Юля и Вадим
журналистка (22 года) и экономист (23 года), имена изменены
Вадим: Первую неделю войны у меня не получалось сосредоточиться на работе. Я постоянно читал новости и тревожился из-за слухов о закрытии границ и военном положении. Больше всего меня волновал вопрос с армией, потому что я оканчиваю второй курс магистратуры, куда пошел, чтобы никогда не столкнуться со службой. К тому же из-за войны добавилось чувство стыда, от которого хотелось скрыться.
Я и раньше думал об эмиграции, еще год назад подавал резюме в иностранные компании. Когда Юля спросила у меня в начале марта, не хочу ли я уехать, я понял, что надо действовать. Мы выбрали Тбилиси, потому что у Юли там были знакомые, но билетов напрямую не оказалось. Тогда мы решили лететь туда через Ереван, но наш рейс отменили. Пришлось экстренно покупать новые билеты — теперь уже в Ташкент — с пересадкой в Самаре.
Больше всего мы переживали за деньги. Половину наших драгоценностей заложили в ломбард, а половину взяли с собой, чтобы в чрезвычайной ситуации заложить на месте. Еще на второй день войны я снял с карт все, что у меня было. Мы собрали два больших чемодана с вещами на год вперед, на все погодные условия.
Юля: В день отлета я пришла на работу и написала заявление на увольнение без даты, чтобы меня могли экстренно уволить, если я устроюсь в другой стране. Еще я написала заявление, чтобы мне поменяли данные зарплатной карты. Поля для реквизитов оставила пустыми, чтобы коллеги смогли заполнить эти данные, если бы у меня получилось завести заграничную карту.
Самым сложным до отъезда оказалось наладить отношения с родителями — они были против эмиграции, отговаривали меня, говорили, что мы сумасшедшие. К тому же мы с Вадимом еще не были женаты (они поженились после возвращения в Россию, — прим. «Медузы»), поэтому в их словах чувствовалось недоверие. В Москве у нас осталась съемная квартира. Мы не говорили хозяйке об отъезде, заплатили за месяц вперед и попросили родителей в случае нашего невозвращения забрать оттуда вещи.
Во время пересадки в Самаре мы провели ночь в аэропорту. Еще до отъезда мы начитались историй о допросах на границе, поэтому заранее почистили телефоны. Вадима быстро пропустили, а меня, когда я сказала, что журналистка, отвели в другую комнату. Сотрудник ФСБ спросил, о чем пишет мое издание (Юля не пишет о политике, — прим. «Медузы»), и пожелал мне скорейшего возвращения.
Вадим: В Ташкенте мы оформили симки, поменяли деньги на местную валюту и сняли комнату в гостинице. Каждый день нам поступали новости о закрытии сервисов и очередных сложностях с банковскими картами. Нам было важно сохранить рублевые переводы, поэтому от нашего прежнего плана — перебраться в Тбилиси — пришлось отказаться. Мы ежедневно проверяли списки стран, где работают российские карты, — с каждым днем их становилось все меньше. Это были очень нервные несколько дней.
Юля: Мы жили в отеле, питались курагой и хлебом с местного рынка. Денег у нас было не очень много, поэтому мы не ходили по ресторанам и кафе. Курс доллара был 120 рублей, жизнь в Ташкенте стоила почти как жизнь в Москве. Из-за тревожности не получилось ни сконцентрированно поработать, ни погулять и осмотреться.
Вадим: Спустя несколько дней мы немного успокоились. Военного положения и закрытия границ не произошло. Я искал варианты, где мы сможем задержаться подольше. Мы подумали о переезде в Казахстан, потому что моя мама через друзей нашла мне там работу. Это было нужно, чтобы получить формальное право проживать на территории страны. При этом фактически менять работу я не планировал.
Но в Казахстан мы не полетели, авиабилеты были ужасно дорогие, и мы поняли, что за такую же цену можем полететь в Москву, спокойно закончить наши дела и переехать куда-то более подготовленными.
Юля: Когда мы вернулись, родители были счастливы. Но теперь каждые две недели мы с Вадимом обсуждаем наши мысли о будущем переезде.
Вадим: За нашу поездку больше всего мы потратили на билеты. Только в одну сторону самолет обошелся в 80 тысяч. Обратные стоили где-то 40. Плюс по пять тысяч мы отдали на ПЦР-тесты и на «фейковые» обратные билеты, которые показывали в российском аэропорту. Теперь мы накопили финансовую подушку и все еще планируем уехать из России, но основательно подготовившись.
Артем
35 лет, IT-предприниматель
С 24 февраля все в моем окружении начали уезжать из России. Многие переживали из-за потенциального закрытия границ. Из-за того, что мои коллеги и знакомые начали уезжать, в первых числах марта улетел и я — в Ереван.
Моя компания работает на международный рынок. Мы привлекаем иностранные инвестиции и пользуемся западными сервисами. Был большой риск, что в какой-то момент мы не сможем их оплачивать. В принципе, это и произошло.
Мне хотелось поехать вместе с женой, но ее работа сейчас требует присутствия в Москве. Там же осталась моя собака, часть команды, бизнес. Я решил, что поеду в Армению один, оценю бизнес-климат, а потом вернусь в Россию и буду думать, куда двигаться дальше.
Я купил билет «туда-обратно», потому что слышал, что айтишников тормозят на границе и допрашивают. С собой взял только необходимую одежду и ноутбук. Мы с друзьями приехали в самую первую и самую большую волну эмиграции. Снять по адекватной цене квартиру или гостиницу было просто невозможно, а курс рубля к драму был очень нехороший. Какое-то время мы жили у друга, а через несколько дней сняли дом в часе езды от Еревана. Он обошелся нам в 800 долларов за месяц. Мы делили эту сумму на троих.
Я человек неприхотливый, меня вполне устраивали местные условия жизни — базовые продукты, кстати очень вкусные, и нормальное жилье у меня было. Хотя, конечно, нам, избалованным московской жизнью, не хватало привычных сервисов. В Армении невозможно заказать продукты в любое время дня и ночи или выпустить карту онлайн. Я постоянно встречал знакомых — придешь в первое попавшееся кафе, а там твои приятели, давние друзья. Это поддерживало.
Вскоре начались проблемы с банковскими картами. Когда мы приехали, карты Visa и MasterCard еще работали, но вскоре их перестали поддерживать. Тогда мы выпустили виртуальные карты «Мир» и расплачивались ими в Apple Pay, но потом заблокировали и этот способ. Мы сделали местные счета. Открыть их в тот момент было несложно. Мой был готов уже через час.
Сейчас, насколько я знаю, сделать это гораздо сложнее. Благодаря местным специалистам многие бюрократические сложности разрешались довольно просто. Например, я планировал открыть местную компанию, но было непонятно, как платить зарплату и вести бухгалтерию. Однако с нами в одних чатиках в Telegram сидели министр экономики и ребята из правительственных агентств, которые отвечали на вопросы приезжих и помогали открыть юрлицо.
В горах, как мне кажется, я себя чувствовал немного спокойнее, чем если бы находился в Москве, но мне все равно было тревожно. Я переживал за жену, за свою команду в России и понимал, что, если буду вдалеке от них, мое эмоциональное состояние будет только ухудшаться. Спустя полтора месяца я купил билет назад. Не могу сказать, что в России стало менее тревожно — просто стало немного понятнее, как со всем этим жить.
Думаю, я правильно сделал, что уехал [в начале войны]. У меня появилась новая страна, куда я могу приехать в любое время и где я точно не растеряюсь.
Meduza has been blocked in Russia. We were ready for this and our work continues, no matter what, but we need your support like never before.
We need it now. Tomorrow could be too late. We are an independent publication, and we work only in the interests of our readers. Many of our readers in Russia can no longer contribute, so we turn to you, our audience around the world.
Андрей
25 лет, разработчик (имя изменено)
Мысль уехать в какой-то момент передалась мне от окружающих. Многие мои знакомые стали уезжать. И я тоже забеспокоился из-за проблем с визами и закрытия неба. У меня появилось желание успеть выйти из этой коробки, пока все не закрылось.
Четвертого марта мы с друзьями улетели в Египет. Это было довольно дешево и можно было добраться напрямую. К тому же там можно [комфортно] жить на зарплату российских айтишников: [цены почти не выросли] Египет еще не был «перегретым» российскими эмигрантами направлением.
Мне никогда не хотелось уехать навсегда — максимум завести второй паспорт на всякий случай. В Москве хорошо — у меня здесь друзья, семья, привычки.
Я неприхотливый человек. Все, что мне нужно, — рабочее и спальное место, ноутбук и стабильный интернет, но с этим возникли трудности. Сначала мы с друзьями жили в отелях, а потом в апартаментах. Сложнее всего было найти место со стабильным интернетом, пришлось пользоваться недешевым мобильным интернетом и плохим Wi-Fi.
Также пришлось меньше пользоваться доставками, а больше — кафешками. В остальном моя жизнь не сильно изменилась. Но мне показалось, что в Египте просто нечего делать, особенно в курортных зонах.
К новой жизни я привыкал долго. Моих друзей в стране было не очень много, сложно было разобраться с тем, как работают местные доставки и такси. Это было совсем не похоже на мои прошлые переезды. Если в Лондоне ты думаешь, как сэкономить, то в Египте думаешь, наоборот, чего бы еще такого попробовать.
Изначально мы надеялись «переждать» обстановку в России, но через несколько недель стало понятно, что это все надолго. Мы вернулись к дню рождения моего друга в конце марта. Он хотел провести его дома. В Москве сейчас все спокойно, поэтому мы и приехали.
Записала Анастасия Ларионова