Закончились «Наследники» — великий сериал, каких еще не было в истории телевидения Антон Долин (без спойлеров) рассказывает об опустошающем и смешном финале, в котором все на своих местах
На HBO закончился четвертый — и финальный — сезон «Наследников», саги о семействе Роев, управляющей американской медиаимперией. Кинокритик Антон Долин рассказывает о том, почему «Наследников» можно поставить в один ряд с «Твин Пиксом», «Чернобылем» и «Игрой престолов» — и чем он принципиально отличается от всех этих проектов.
Созданные британским шоураннером Джесси Армстронгом «Наследники» закончились триумфально. Финал четвертого, последнего сезона получился сильным и опустошительным, горьким и смешным, закономерным и вместе с тем оригинальным, уж точно не дежурным. В отличие от многих сериальных финалов, он логично закрыл все темы и сюжетные линии, заявленные в самом начале, пять лет назад. Можно констатировать, что «Наследники» не только выдающееся явление эпохи стримингов, но и редкий телесериал за всю историю, который можно признать произведением искусства. При этом, в отличие от «Твин Пикса», «Молодого папы» и добиравшихся до больших экранов «Игры престолов» или «Чернобыля», он не притворяется «большим кино». Перед нами именно телевидение в его высшем проявлении.
Об этом свидетельствует многое — и чуть ли не в первую очередь очевидное доминирование Армстронга, шоураннера и сценариста, в устройстве художественной вселенной «Наследников», над командой режиссеров. Метафоричность, остроумие и психологическая точность написанных Армстронгом диалогов остались беспрецедентными для современной сериальной драматургии. Созданные им характеры, при всей патологичности, возвысились к четвертому сезону до архетипов, не растеряв по пути своей индивидуальности.
Хотя и о постановщиках надо сказать пару слов. Прежде всего, об Адаме Маккее («Игра на понижение», «Не смотрите наверх»), сатирике-интеллектуале, который снял пилот и выступил, вместе со своим другом, комиком Уиллом Ферреллом, продюсером шоу. И о Марке Майлоде, снявшем 16 из 39 серий, включая ярчайшие финальные эпизоды. Для его карьеры, которая началась также сатирическим «Али Джи в парламенте» и включала работу над «Игрой престолов» и постановку фильма «Меню», «Наследники» — пиковая точка.
Визуальный стиль сериала Армстронга — подчеркнуто скупой и сдержанный — контрастирует с высоким социальным статусом всех центральных персонажей. Камеры снимают их в документальной манере, как бы спонтанно, с нарочито неловкими зумами и другими «репортажными» небрежностями (невольно вспоминаются британский и американский «Офис»). Это создает иллюзию вуайеризма, проникновения зрителей туда, куда обычно доступ закрыт. На создателей явно повлияла датская «Догма 95»; к слову, первый фильм движения «Торжество» Томаса Винтерберга, предсказал «Наследников» и содержательно.
Другое определяющее свойство сериала — выдающаяся музыка Николаса Брителла, которого привел Маккей (композитор писал саундтреки для его картин и фильмов Барри Дженкинса). В ней основная тема, написанная для струнных и стилизованная то под ритуально-меланхоличное барокко, то под эпический романтизм, парадоксально сочетается с семплами из хип-хопа.
Этот контрапункт можно счесть метафорой для уникальной жанровой интонации «Наследников», резко переходящей от бурлескной комедии, почти фарса, к возвышенной трагедии. Недаром Армстронг родом из Великобритании, как и исполнитель центральной роли, тиранического и взбалмошного медиамагната Логана Роя, — Брайан Кокс, чью репутацию определили шекспировские роли. История Роя, который в начале сериала собирается оставить пост и передать свою империю одному из четырех взрослых детей, но потом, передумав, смешивает все карты, напоминает пародийный пересказ «Короля Лира». Наследники наперебой бросаются доказывать отцу, которого боятся, а иногда и ненавидят, как сильно его любят и почитают; борьба за власть продолжается с неослабевающей силой до финала четвертого сезона.
Не меньше сериал напоминает и «Гамлета» («Покамест травка подрастет, лошадка с голоду умрет» — так датский принц иронически комментировал перспективы своего воцарения в Эльсиноре), где борьба за престол была естественным образом связана с заговором, предательством, убийством. Самая выразительная фигура последних серий «Наследников» — варяг-скандинав Лукас Маттсон (Александр Скарсгард, кажется, научился едкой интонации у Ларса фон Триера, у которого дважды снимался), претендует на царство в корпорации «Вейстар-Ройко» — и несомненно, замышляет аннексию, как и норвежец Фортинбрас в финале шекспировской трагедии. Если отдаленный прототип Логана — Руперт Мердок, то Маттсон списан с Илона Маска или Марка Цукерберга.
«Наследники» сочетают яркую театральность — упор на диалоги и актерские бенефисы — с непричесанностью и стилистической грубостью телехроники, может быть, даже желтой тележурналистики. Хотя античная трагедия (цикл об Эдипе и его детях или история восстающих против матери наследниках Агамемнона), как и шекспировская, очевидно, содержится в ДНК сериала Армстронга. Не стоит забывать и о реальных исторических деятелях и королях: фамилия «Рой» не случайно «королевская». Отсюда путь по прямой к уже упомянутой «Игре престолов». Рои явно напоминают клан Ланнистеров, которые до конца остаются средоточием всех слабостей и пороков, но все же «платят свои долги».
Это не мешает «Наследникам» укорениться в сегодняшней узнаваемой реальности. Проблематика сериала — изменения гендерной политики и незыблемые патриархальные устои американской системы, мнимое противостояние и глубинные сходства демократов с республиканцами и левых с правыми, традиционные медиа и соцсети, феномен фейковых новостей. От медийных скандалов вокруг харассмента до выборов президента США, Армстронг пишет в реальном времени энциклопедию политического универсума, в котором Логан Рой оказывается капитаном «Титаника», налетевшим на айсберг современности.
Иногда «Наследники» испытывают наше терпение, заваливая информацией и незнакомыми идиомами, но за дымовой завесой плохо знакомого мира политической и бизнес-элиты скрываются все те же вечные страсти и пороки. Как «Крестный отец» — фильм не столько о мафии, сколько о семье, так и «Наследники» гораздо лучше работают не как злободневная сатира, а как сериал об отношениях родителей с детьми, мужей с женами и особенно братьев и сестер друг с другом (в этой категории у него нет равных).
За напыщенной глупостью и неоправданными амбициями — мечтал стать президентом США, пришлось удовольствоваться позицией посла в Словении — старшего сына Логана, Коннора (Алан Рак), скрыта травма сиротства, отверженности от родителей. Поэтому он так трогательно привязан к своей невесте, в прошлом девушке из эскорта Уилле (Жюстин Лупе), особо не скрывающей, что ей нужен не сам Коннор, а его деньги. Неуверенность в себе и подавленность воли Кендалла (Джереми Стронг) приводят к распаду его собственных отношений с женой и детьми и запоздалому бунту против отца. Клоунские повадки (в любом «Лире» нельзя без шута) Романа — Киран Калкин в своей лучшей роли стал душой сериала, хотя порой кажется, что его персонаж души лишен вовсе, — тщательное прикрытие его неизлечимого инфантилизма. «Папина дочка» Шивон (Сара Снук) легко предает либеральные идеалы ради фантома власти и маловероятного шанса оказаться на верхушке семейной пирамиды, где женщины всегда были на вторых ролях.
Отношения Шивон с ее бойфрендом и затем мужем Томом (Мэтью Макфейден) достойны сравнения с бергмановскими «Сценами из супружеской жизни», а отношения Логана с его женами и любовницами — просто сага о Форсайтах. Судьба самого Тома — легко найти ракурс, при котором центральным персонажем сериала окажется именно он, — позволяет по-новому взглянуть на традиционную для литературы фигуру карьериста-честолюбца, Молчалина или Растиньяка. Открытие «Наследников» — Николас Браун в роли кузена Грега, эдакого злого двойника житомирского Лариосика из булгаковской «Белой гвардии», восхищенного кремовыми шторами в доме столичной родни. Стереотипного «бедного родственника» Браун превратил в живого, дышащего, узнаваемого человека. У каждого из нас есть знакомый Грег, жалкий и самоуверенный, беспомощный и неожиданно для всех преуспевающий вампир-попрошайка.
«Наследники» становятся не столько поучительной притчей о борьбе за власть, в которой не бывает победителей, сколько душераздирающей комедией нравов — беспощадной и проницательной, что всегда было свойственно лучшим комедиям, от Мольера до Чехова. Это очень современный сериал, но его особенная ценность — в способности быть свободным от времени, не принадлежать только к одной конкретной эпохе. А уникальное свойство — начисто лишенная дешевой сентиментальности человечность, позволяющая сопереживать эгоистам, циникам, подлецам, предателям и в конечном счете чудовищам, удивительно похожим на людей, управляющих миром, в котором мы живем. А временами и на нас самих тоже.
Антон Долин