Кремль провел саммит «Россия — Африка». Когда-то в этом был смысл. Сейчас стране, ослабленной войной, явно не до глобальных амбиций Так зачем (и кому) это нужно? Отвечает Вадим Зайцев (Carnegie Politika)
Для сегодняшней России саммит, посвященный отношениям с Африкой, — это скорее наследие более благополучных времен, от которого жалко отказываться. Еще несколько лет назад Россия располагала в Африке важными преимуществами: созданным в советское время заделом человеческих и хозяйственных связей, не отягощенной историческими травмами репутацией, набором востребованных в регионе компетенций в сфере безопасности, здравоохранения, образования. Но с тех пор Россия начала крайне неудачную войну против Украины и сжалась экономически. Тут уж не до Африки — да и Африке, похоже, теперь не особенно до России. Зато на площадках саммита будет практически все, что волнует и занимает мысли Владимира Путина, рассказывает исследователь российской политики в Африке и международной военной проблематики Вадим Зайцев. С любезного разрешения проекта Carnegie Politika «Медуза» публикует статью Зайцева целиком.
В Санкт-Петербурге начинает работу второй саммит Россия — Африка. Когда-то это масштабное мероприятие с участием десятков африканских делегаций задумывалось как один из инструментов продвижения интересов РФ в глобальном противостоянии с Западом. Но с тех пор и экономическое, и международное положение России сильно изменилось, и теперь этот саммит выглядит не столько чем-то практическим, сколько еще одной возможностью для Владимира Путина порассуждать на волнующие его темы перед иностранной аудиторией — пускай и без особых результатов.
Африка на фоне войны
Повышенное внимание к российско-африканскому саммиту и на Западе, и в России, и в Украине вполне объяснимо. Африка может показаться чем-то очень далеким от российско-украинской войны, но на самом деле негативные последствия боевых действий напрямую затрагивают континент. Тут достаточно вспомнить нарушение поставок зерна по Черному морю — до войны у 15 государств Африки более половины импорта пшеницы шло из Украины и/или России.
Сказался на африканских странах и рост цен на энергоносители из-за санкций, наложенных на российский экспорт нефти и газа. Это ускорило инфляцию и в сочетании с ухудшением внешнеэкономической конъюнктуры ударило по стабильности госбюджетов. Дальше последовало снижение кредитных рейтингов и, соответственно, увеличение стоимости заимствования и обслуживания долгов.
Не менее важно то, что Африка представляет собой крупнейший региональный голосующий блок в ООН. Каждая принятая резолюция, посвященная украинскому кризису, при кажущейся текущей бессмысленности имеет немалое отложенное значение для процесса мирного урегулирования, который рано или поздно начнется. Кроме того, африканские лидеры — как единолично, так и коллективно — в силу известной равноудаленности выступают одними из возможных посредников для Москвы и Киева в поисках путей прекращения войны.
Неслучайно накануне саммита в Петербурге в третье турне по Африке с начала войны отправился министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба с собственной повесткой переговоров: альтернативными путями доставки продукции украинского агропрома после разрыва «зерновой сделки» и «формулой мира» от президента Владимира Зеленского.
Лучший друг африканцев
Если в заголовках новостей начинают мелькать выражения вроде «неоколониальной идеологии», «золотого миллиарда», «неолиберальных ценностей» и тому подобные обороты, причудливо сочетающие набор штампов из советской пропаганды и современной конспирологии, то с большой долей вероятности можно предположить, что с оценкой международного положения в очередной раз выступил президент Владимир Путин. Рассуждая о колониальном гнете, он, разумеется, упоминает развивающиеся страны, прежде всего, африканские, а Россию подает как союзника и выразителя интересов «глобального Юга».
В принятой в марте 2023 года новой Концепции внешней политики РФ наряду с обязательными тезисами о «западной гегемонии» и «мировой системе колониализма» появился целый раздел про Африку (в предыдущей версии Концепции континент упоминался лишь единожды, и то только его северная часть). Причем Россия и Африка описываются в документе как силы, стремящиеся к общей цели: «установлению более справедливого многополярного мира и устранению социально-экономического неравенства, усиливающегося из-за изощренной неоколониальной политики ряда развитых государств в отношении Африки».
Вот и в приуроченной к саммиту программной статье Путина «Россия и Африка: объединяя усилия для мира, прогресса и успешного будущего» недвусмысленно подчеркиваются приоритеты двусторонних отношений: новый мировой порядок («более справедливый и демократичный»), «недискриминационное» сотрудничество, создание логистических цепочек и финансовых механизмов, «свободных от неблагоприятных внешних воздействий».
Нетрудно заметить, что за каждым перечисленным пунктом стоит озабоченность, которая в гораздо большей степени касается не Африки, а самой России, изолированной санкциями и опосредованно воюющей со всем Западом. Но заявлять об этом, безусловно, удобнее в рамках разговора о защите развивающегося мира в целом и беднейших африканских стран в частности.
Между саммитами
Для сегодняшней России саммит, посвященный отношениям с Африкой, — это скорее наследие прошлых, более благополучных времен, от которого жалко отказываться, несмотря на сомнительную пользу. В начале 2000-х годов и даже после 2014 года усилия Кремля на африканском направлении выглядели логично и довольно перспективно. Предыдущий саммит в 2019 году рассматривался как отправная точка нового многообещающего этапа в отношениях, когда Россия опять вернется в Африку и займет на континенте место важной региональной силы наряду со «старыми» (бывшими метрополиями и США) и «новыми» (вроде Китая, Индии и Турции) державами.
И действительно, тогда Россия располагала в Африке некоторыми уникальными преимуществами: созданным в советское время заделом человеческих и хозяйственных связей, не отягощенной историческими травмами репутацией, набором востребованных в регионе компетенций в сфере безопасности, здравоохранения, образования.
Неудивительно, что в 2019 году в Сочи приехали президенты или премьеры 45 из 54 стран континента. Президент Путин ставил задачу удвоить объем двусторонней торговли в следующие четыре-пять лет, а организаторы хвастались почти сотней подписанных соглашений и меморандумов о взаимопонимании на сумму свыше 1 трлн рублей (по актуальному на тот момент курсу — около $15 млрд).
Что же мы видим спустя четыре года? Даже лояльные Кремлю эксперты из клуба «Валдай» в преддверии саммита констатировали, что «импульс, данный работе с Африкой на всех уровнях в 2019 году, не получил должного продолжения и практического воплощения, безусловно, и из-за внешних факторов, влияние которых сложно переоценить». Двусторонняя торговля не то что не удвоилась, а даже сократилась. Доля России в прямых иностранных инвестициях в Африку составляет около 1% (меньше Швейцарии и Сингапура).
Мало того, за время между саммитами Москва заметно подпортила себе репутацию в Африке. Это видно и по опросам общественного мнения, и по голосованиям в ООН, и по в целом проукраинским симпатиям африканцев в текущем конфликте. Немалую роль тут сыграло не только российское вторжение в Украину, но и действия ЧВК «Вагнер» на континенте, чьи бойцы регулярно попадают в скандалы, связанные с нарушением прав человека и прикрытием бизнес-интересов аффилированных с Евгением Пригожиным компаний.
Деятельность Пригожина в Африке больше всего напоминает военно-торговые компании родом из XVIII и XIX века, объединявшие частный силовой ресурс с номинальным следованием интересам материнского государства при эксплуатации природных богатств в дальних странах. Такой modus operandi вагнеровцев, равно как и империалистическая по сути война против Украины обесценивают риторику Путина о борьбе с неоколониализмом и дискредитируют Россию в глазах африканцев.
Иными словами, со времени предыдущего саммита 2019 года Россия сжалась экономически и ввязалась в неудачную войну, по итогам которой ей будет сложно сохранить статус даже региональной державы, не говоря уже о глобальных амбициях. Тут уж не до Африки. Да и Африке, похоже, теперь не особенно до России.
Разговоры о главном
Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков вынужден не слишком убедительно рассказывать, что сокращение количества африканских лидеров, приехавших на саммит, связано с «рабочими графиками» и «давлением Запада». Всего в Санкт-Петербург прибыли 17 глав государств, пять вице-президентов, четыре главы правительства, один председатель парламента. Получается, что на уровне высшего политического руководства на этот раз представлены 27 стран против 45 в 2019 году.
Видимо, из-за некоторого дефицита первых лиц в Кремле придумали свезти на саммит потомков африканских лидеров прошлого: дочь первого президента Алжира (и по совместительству героя Советского Союза) Ахмеда бен Беллы, сына борца за независимость Бельгийского Конго Патриса Лумумбы (университету РУДН как раз вернули его имя в марте 2023 года), внучку легендарного борца с апартеидом Нельсона Манделы. Последняя выступила с интервью на RT о необходимости для африканцев избавляться от контроля Запада и важности сохранения собственной идентичности под напором «поп-культуры».
В той же тональности, по всей видимости, выступит и Путин. Программа саммита явно составлялась под его вкусы и взгляды. Например, известно, что он считает отстранение российских спортсменов от международных соревнований «циничным попранием базовых прав человека». Отсюда запланированное обсуждение с африканскими партнерами перспектив «Игр дружбы», придуманных как наш ответ на Олимпиаду в условиях почти полного бойкота российского спорта.
Возьмем другую излюбленную тему российского лидера — суверенитет. В рамках саммита поднимут темы национального, продовольственного, культурного, информационного, технологического, цифрового и даже электорального суверенитета, ну и вдобавок суверенитета в области биологической безопасности.
Практически все, что волнует и занимает мысли Путина, нашло отражение на дискуссионных площадках саммита: тут поговорят и о неоколониализме, и о русофобии, и о незаконных санкциях, и об импортозамещении, и о традиционных ценностях и нравственных нормах. Особенно интригующе выглядит анонс этой темы в виде вопроса: «Какой вклад Россия и Африка могут совместно внести в отстаивание традиционных ценностей и в защиту связанных с этим интересов друг друга перед натиском агрессивного либерализма?».
А вот чего на саммите будет не хватать, так это реального экономического и политического содержания. Но если Путин хочет услышать, что Россия не одна в этом несправедливом мире и на свете у него есть немало единомышленников и сторонников в битве с гегемонией Запада, то эту задачу саммит Россия — Африка несомненно выполнит. Бóльшего в нынешних условиях ожидать сложно.
Читайте также на Carnegie Politika:
Вадим Зайцев