«Патриотизм — это не гордость за свою страну, а жгучий стыд за ее преступления» Последнее слово Олега Орлова. Правозащитника судят за антивоенную статью под названием «Им хотелось фашизма. Они его получили»
Судебный процесс по делу Олега Орлова завершается. Главу правозащитного «Мемориала» обвиняют в «повторной дискредитации» российской армии. Поводом для обвинений стала статья под названием «Им хотелось фашизма. Они его получили», в которой правозащитник поделился своим взглядом на будущее России и войну с Украиной. В среду, 11 октября 2023 года, в Головинском районном суде Москвы прошли прения сторон. Представитель обвинения Светлана Кульдишева предложила направить Орлова на психиатрическую экспертизу, поскольку у него «обостренное чувство справедливости и полное отсутствие инстинкта самосохранения». А не получив согласия суда, она попросила признать правозащитника виновным и оштрафовать на 250 тысяч рублей. Защита Орлова настаивает на полном оправдании. Об отсутствии вины в своих действиях говорит и Орлов. «Медуза» публикует его последнее слово в суде целиком.
Вначале хочу вспомнить, что очень многих моих единомышленников крайне жестоко наказали: много лет лишения свободы за слова, за мирный протест, за правду.
Вспомним, Алексея Горинова и Владимира Кара-Мурзу, которых сейчас убивают, помещая в штрафной изолятор. Вспомним Александру Скочиленко, здоровье которой сознательно подрывают в следственном изоляторе. Вспомним тяжелобольного Игоря Барышникова, которому суд отказал в посещении под конвоем похорон матери и который сейчас сам фактически лишен медицинской помощи. Вспомним Дмитрия Иванова, Илью Яшина, всех, кто приговорен к долгим годам неволи за протесты против войны.
На этом фоне наказание, которое для меня просит обвинение, выглядит чрезвычайно мягким. Казалось бы, в конце концов, заплатить такую небольшую цену за высказанную позицию, которую я считаю правдой, не жалко. Но нет. В случае любого обвинительного приговора мы будем его обжаловать. Поскольку любой обвинительный приговор по данному делу, жестокий или мягкий, будет нарушением Конституции России, нарушением норм права, нарушением моих прав.
Я не раскаиваюсь!
Я не раскаиваюсь в том, что выходил на антивоенные пикеты, что написал статью, за которую меня судят. Вся моя предыдущая жизнь не оставила мне иного выбора. Не могу не вспомнить любимый девиз моего учителя, великого правозащитника Сергея Адамовича Ковалева, девиз, сформулированный еще римскими мыслителями: «Делай что должно, и будь что будет».
Я не раскаиваюсь, что не уехал из России. Это моя страна, и я считал, что из России мой голос будет звучать громче. А теперь, благодаря совместным усилиям политической полиции, следствия, прокуратуры и суда, моя маленькая скромная газетная статья получила такое распространение, о котором я не мог и мечтать.
И уж совсем я не жалею o том, что долгие годы работал в «Мемориале», работал ради будущего моей страны. Сейчас может показаться — «все пошло прахом». Может показаться — все, что я и мои друзья, коллеги сделали, уничтожено, а наша работа была бессмысленной. Но это не так. Я уверен, пройдет не так уж много времени, и Россия выйдет из того мрака, в который она сейчас погружена. И в том, что это неизбежно, есть немалая заслуга сообщества мемориальцев и всех наших друзей, коллег по российскому гражданскому обществу, которое никому не удастся уничтожить.
Собственно говоря, почему я выходил на пикеты и почему написал эту маленькую статью?
Сейчас понятие «патриот» скомпрометировано. В глазах громадного количества людей русский патриотизм стал синонимом империализма. Но для меня и для многих моих друзей это не так. С моей точки зрения, патриотизм — это в первую очередь не гордость за свою страну, а жгучий стыд за преступления, которые совершаются от ее имени. Как нам было стыдно во время первой и второй чеченских войн, как стыдно сейчас за то, что от имени России совершают граждане моей страны в Украине.
Немецкий философ Карл Ясперс написал в 1946 году трактат «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии». В этом труде он сформулировал тезисы о четырех видах виновности немцев по итогам Второй мировой войны: уголовной, политической, моральной и метафизической. По-моему, мысли, изложенные там, очень созвучны нынешней ситуации с нами — гражданами России двадцатых годов XXI века.
Я не буду сейчас говорить об уголовной виновности. Те, кто совершал преступления, либо понесут за это наказание, либо нет. Но будущее нынешней России (подобно будущему Германии в 1946 году) зависит в значительной мере от того, готовы ли мы все без исключения размышлять не о чужой, но о своей вине. Вот цитата из труда Ясперса:
Фраза: «Это ваша вина» может означать — вы отвечаете за преступления режима, который вы терпели, — тут речь идет о нашей политической вине.
Ваша вина в том, что вы еще и поддерживали этот режим, участвовали в нем, — тут наша моральная вина.
Ваша вина в том, что вы бездействовали, когда рядом творились преступления, — тут намечается метафизическая вина.
По-моему, люди, любящие свою родину, не могут не задумываться о том, что происходит со страной, с которой они ощущают неразрывную связь. Не могут не думать о своей ответственности за произошедшее. И они при этом не могут не пытаться поделиться своими мыслями с другими. Иногда за это приходится платить определенную цену…
Вот и я попытался.
Приведу еще одну цитату. На этот раз из официального заявления, сделанного 22 марта нынешнего года.
Россия и Китай призывают все страны продвигать такие общечеловеческие ценности, как мир, развитие равенство, справедливость, демократия и свобода, вести диалог, а не вступать в конфронтацию.
Это заявляется от имени государства, направившего свои войска на территорию соседней страны, Украины, территориальную целостность которой оно еще недавно признавало. От имени государства, которое ведет там войну, квалифицированную абсолютным большинством государств — членов ООН как агрессия.
Это заявляется от имени государства, в котором подавлены все свободы, в котором в срочном порядке приняты и вовсю применяются законы, прямо противоречащие действующей Конституции, законы, объявляющие преступлением любое критическое высказывание. В том числе тот закон, на основании которого сейчас вы меня судите.
Ну да, «война — это мир, свобода — это рабство», а «российские войска в Украине поддерживают международный мир и безопасность».
Уважаемый суд, неужели не очевидно, что все мы — и я, и вы — оказались в мире Джорджа Оруэлла, в его романе «1984»?
Удивительная петля времени!
В реальной истории, а не в литературе, год, следующий за 1984-м, оказался годом начала перемен в СССР. Перестройка, потом демократическая революция 1991 года. Тогда казалось, что перемены необратимы…
И вот по прошествии тридцати с лишним лет мы оказались в 1984 году…
Пока еще в Уголовном кодексе России нет понятия «мыслепреступление», пока еще граждан не наказывают за сомнение в правильности политики государства, если оно было высказано шепотом в их собственной квартире, не наказывают за неправильное выражение лица. Пока…
Но если такое сомнение кто-либо выражает за пределами своей квартиры, то может последовать донос и наказание. Уже подлежит наказанию ношение одежды «неправильных» цветов. И уж тем более наказуемо публичное высказывание оценочного мнения, отличного от официальной точки зрения. Наказуем пересказ позиции международных организаций. Наказуемо выражение малейшего сомнения в правдивости официальных сводок Министерства обороны.
В этих условиях в дальнейшем неизбежно будет принят новый закон — о наказании за мыслепреступления.
Пока еще в России книги не сжигают на площадях. Но книги неугодных властям авторов уже помечают унизительным ярлыком «иностранный агент», в книжных магазинах их задвигают на дальние полки, а в библиотеках их выдают читателям чуть ли не по секрету. Уже увольняют из театров актеров, которые позволили что-то сказать, не вписывающееся в курс партии и правительства. Великую актрису Лию Ахеджакову выбросили из профессии за ее гражданскую позицию. Все это происходит при молчании большинства из тех, кого раньше называли «театральной общественностью». В тоталитарном государстве не должно быть никакой общественности. Все должны бояться и помалкивать.
Тем более я безмерно благодарен той общественности, тем замечательным людям, которые не побоялись и пришли на этот суд и продолжают приходить на другие политические процессы. Мне это крайне важно. Большое спасибо!
Сейчас происходит то, чего еще недавно в России было невозможно представить, — например, арест режиссера Жени Беркович и драматурга Светланы Петрийчук. За что? За спектакль-размышление о причинах, подчас толкающих молодых женщин в сети террористических организаций.
Установившемуся в России режиму вообще не нужно, чтобы люди размышляли. Нужно другое — высказывания простые, как мычание, — и только в поддержку того, что в настоящий момент власть провозглашает верным. Государство уже не только контролирует общественную, политическую, экономическую жизнь страны, оно претендует на полный контроль над культурой, оно вторгается в частную жизнь. Оно постепенно становится всеобъемлющим. Такая тенденция проявилась не 24 февраля прошлого года, а раньше. Война лишь ускорила этот процесс.
Каким образом моя страна, ушедшая от коммунистического тоталитаризма, скатилась в новый тоталитаризм? Как назвать этот тип тоталитаризма? Кто виноват в произошедшем?
Этим вопросам и была посвящена моя небольшая статья, за которую меня сейчас судят.
Я понимаю, найдутся люди, которые скажут: что поделаешь, закон есть закон. Приняли закон, значит, его надо выполнять. Помнится, в 1935 году были в Германии приняты так называемые Нюрнбергские законы. И потом после победного 1945 года за их исполнение судили исполнителей.
У меня нет полной уверенности, что нынешние российские исполнители этих антиправовых, антиконституционных законов сами понесут судебную ответственность. Но наказание неизбежно будет. Их дети или внуки будут стыдиться рассказывать о том, где служили и что делали отцы, матери, дедушки и бабушки. Такое же будет и с теми, кто сейчас во исполнение приказов совершает преступления в Украине. По-моему, это самое страшное наказание. И оно неизбежно.
Ну а наказание мне тоже неизбежно, поскольку в нынешних условиях по такому обвинению оправдательный приговор невозможен.
Скоро увидим, каким он будет.
Но не зря же я в 1990-х годах прошлого века участвовал в подготовке закона новой России «О реабилитации жертв политических репрессий». И в свободной России будущего этот закон обязательно будет дополнен, доработан для того, чтобы реабилитировать всех нынешних политических заключенных, всех осужденных по политическим мотивам, включая и тех, кого осудили за их антивоенную позицию.
